Моя чужая новая жизнь

Я уже с полчаса бестолково бродила по городскому рынку. Сегодня нас опять побаловали увольнительной. Парни рассосались кто куда, Фридхельм отправился на почту, а я решила прошвырнуться по местным «бутикам». После долгих раздумий я всё-таки решила обновить гардеробчик. Женскую военную форму мне выдали, но, блин, в этом прикиде только ролевые игры устраивать, а не соблазнять юных мальчиков. Хотя альтернативы я так и не нашла. В военное время магазины одежды — это что-то из области фантастики. Тем более в сороковые дамы в основном носили одежду индивидуального пошива. Кто побогаче — от портных, кто победнее — сами шили невнятные балахоны. А вот на рынке я обнаружила богатый выбор секонд-хенда. Мысль надеть на себя чьи-то вещи не вдохновляла, и я кисло осмотрела предлагаемый ассортимент. В основном это был раритет, соответствующий этому времени: цветастые платья, плюшевые кофты, безликие бесформенные юбки. К тому же активные предложения померить и льстивые уверения, что мне пойдёт такая «красота», отталкивали ещё больше. Моё внимание привлекла молодая женщина, которая молча стояла, не обращая внимания на своих развесёлых соседок. О-о-о, не может быть! Это не платье, а мечта. Ну, то есть по этим меркам конечно. В принципе это обычное «маленькое чёрное платье», но я так изголодалась по красивым вещам, что готова была влезть в него прямо сейчас.

— Сколько? — поколебавшись, спросила я.

— Пятьдесят рублей, — тихо ответила женщина, и тётки тут же распищались:

— Совести у тебя нет такие деньги за тряпки драть.

— Иди лучше ко мне, девонька. За эти деньги сможешь купить вон какую шикарную юбку с кофтой. Ещё и платок пуховой добавлю.

Спасибо, не надо. Я не знаю много или мало просит эта женщина, но вещь явно хорошая. Вот только с армейскими сапогами смотреться будет не очень.

— Какой у вас размер? — словно угадав мои сомнения, спросила она, вытаскивая из-под прилавка вполне себе изящные ботильоны.

А размерчик, кстати, тоже мой. Представив, как всё это будет смотреться, я всё-таки решилась. Не на босу же ногу я буду носить эти черевички. Платье выстираю. В конце концов не у бомжихи покупаю. Не торгуясь, я расплатилась и услышала завистливое шипение:

— Ну, конечно, опять повезло Нинке. Ей то шмотки хахаль из-за границы возил. Пожила хорошо, а теперь, как сгинул он на войне, всё небось продаст.

Я развернулась к сплетницам:

— И чему вы завидуете? Война коснулась всех. И вместо того, чтобы злорадствовать, нужно помогать и поддерживать друг друга.

Люди никогда не изменятся. Кто-то в тяжёлые времена бескорыстно помогает даже незнакомцам. Кто-то, радуясь, что его миновала беда, будет со злорадством смотреть на несчастья соседа. Радует, что всё-таки тех, кто защищает более слабых, гораздо больше. По крайней мере сейчас, в сорок первом. Я невольно задумалась, а смогли бы мои современники выстоять, случись, к примеру, Третья мировая. Нет, не хочу пожалуй я этого знать. Я не настолько верю в людей.

— Ты нашла что хотела? — Фридхельм уже ждал меня у городской площади. — Парни застряли в пивной, а мы можем сходить в кино.

Что-то мне не очень нравится идея смотреть очередной «блокбастер» от ваших пропагандистов. Прочитав сомнения на моей мордашке, он улыбнулся:

— Обещаю, тебе понравится. Сейчас там идёт «Голубой ангел» с Марлен Дитрих.

Голубой ангел, говоришь? Очень символично.

— Ну, пойдём, — сдалась я.

Всё равно разгуливать по оккупированной территории — так себе удовольствие. Я по-прежнему не могла спокойно смотреть на солдатню, которая расхаживала с видом хозяев жизни. Пострадавшие от бомбёжки дома, полупустые улицы, цепкие, настороженные взгляды местных жителей, которые в любой момент ждут бессмысленной и жестокой расправы. Закрытые магазины, ателье, парикмахерские.

В кинозале я потащила Фридхельма на последний ряд. Надеюсь, догадается для чего, не совсем же он тормоз.