Моя чужая новая жизнь

Никогда не страдала склонностью к обморокам, но что-то мне нехорошо. Каждый вдох сейчас причинял боль, кашель всё ещё раздирал лёгкие, всё плыло, словно в тумане. Меня не отпускала паника, стоило вспомнить горячий обжигающий воздух огненной ловушки. Тошнотворный запах крови и горелой плоти казалось намертво въелся в одежду. Фридхельм прижал к себе:

— Тише, тише, всё закончилось…

Я слышала его голос словно через беруши, различая только мягкие ласковые интонации.

— Фридхельм! — к нам подбежал белый как мел Винтер. — Ты цел? — он осёкся, глядя на нашу троицу, и спросил Коха: — С вами был ещё кто-то из наших?

— Нет, только мы… — успела услышать я прежде, чем соскользнуть в серую полумглу.

***

— …а я говорю, если она не очнётся нужно ехать в госпиталь, — голос Фридхельма доносился глухо, словно сквозь толщу воды.

— Я должен немедленно доложить в главный штаб обстановку, — спорил Вильгельм.

Я осторожно открыла глаза, обнаружив, что сижу на заднем сидении машины, аккурат между ними. Голова всё ещё кружилась, глаза пекло от дыма, а в горле была выжженная пустыня.

— Дайте воды, — ох, и голосок у меня, жуть.

— Эрин, — Фридхельм торопливо начал рыться в ранце. — Как ты?

Я жадно приложилась, в несколько глотков опустошая фляжку, и кивнула:

— Нормально… Не надо в госпиталь…

— Ты уверена? — он с сомнением всмотрелся в моё лицо.

Не уверена. Из госпиталя возможно было бы проще сбежать, но я чувствовала, что не могу уйти не сделав, что задумала.

Я вышла из машины в каком-то ступоре. В голове крутилась фразочка из какого-то фильма: «Пожертвовавший свободой ради безопасности не заслуживает ни того ни другого». Может, я действительно малодушная дрянь, балансирующая на грани предательства, и не заслуживаю жить? — Ну вы даёте, сходили называется кино посмотреть, — покачал головой Бартель, оглядев наш жалкий вид.

— Малышка, ты как? — Каспер сочувственно погладил меня по плечу.

Я уселась на крыльцо столовки, пытаясь прийти в себя.

— Расходитесь, уже поздно, — бросил Вилли, направляясь в штаб. Фридхельм присел рядом и осторожно спросил:

— Давай я отведу тебя в дом?

Я лишь помотала головой. Возвращаться в тесную комнатушку не хотелось. Мне казалось, я не могу надышаться свежим морозным воздухом. К тому же хотелось, чтобы немного выветрился запах гари, насквозь пропитавший одежду. Фридхельм наверное с полчаса молча наблюдал, как я смотрю в одну точку.

— Эрин, ты пугаешь меня, — он потянул меня за руку, заставляя подняться. — Пойдём, тебе нужно согреться.

Я послушно прошла за ним в избу:

— Сейчас заварю горячий чай, тебе нужно немного успокоиться.

Ха, да чтоб я сейчас успокоилась, мне надо выпить явно не чай, но как ни странно полумрак и тепло постепенно подействовали. Я стянула шинель и присела на лавку, наблюдая, как синеглазка подбрасывает дрова в печь, ставит тяжёлый чайник, достаёт стаканы и заварку.

— Подашь сахар? — обернувшись, спросил он.

Я медленно подошла к нему, забив на сахар и вообще на всё. Мне необходимо хоть ненадолго забыть сегодняшний кошмар. Потребность в тепле, его близости болезненно сжигала изнутри.

— Ты забыла? Кох держит продукты в том буфете.

Фридхельм осёкся, кажется сообразив, что чаепитие нам сейчас не светит.

— Эрин… — он нежно привлёк меня к себе. — Ты дрожишь…

— Мы сегодня могли сдохнуть в этом чёртовом кинозале, — я потянулась обнять его в ответ, прижимаясь к крепкому телу, чувствуя, как он чуть вздрагивает от моих прикосновений. — На войне мы словно живём взаймы, понимаешь? И мечтать, что всё когда-нибудь будет хорошо, я не могу. Нужно жить здесь и сейчас…

Завёлся он на счёт «раз». Я к его губам легко прикоснулась, нежно почти, а он уже язык мне в рот суёт и волосы на макушке в ладонь сгрёб. А потом вообще прижал, вынуждая сесть на стол, и подтолкнул дальше, попутно скидывая на пол какие-то кружки. Он обхватил моё лицо ладонями, отвёл выбившиеся волосы назад и притянул к себе, целуя. Вот именно то, чего я добивалась. Мысли вышибло из головы. С жадной настойчивостью он изучал мой рот своим языком, ладони нетерпеливо сминали бёдра, разводя так, чтобы удобнее было притиснуться, вжаться. От ощущения горячей упругой тяжести его члена, отделённой от моего живота жесткой тканью формы, меня повело окончательно. Последней связной мыслью было: «Я же закрыла дверь?»

— Я так испугался, что потеряю тебя, — горячие губы с жадной чувственностью скользили по моей шее.

Его руки потянули мой свитер, и я без малейших колебаний помогла избавиться от этой мешающей тряпки. Ничего себе его повело. Обычно ясные спокойные глаза сейчас казались огромными из-за потемневшей радужки. Я не знала, что было сильнее — собственное возбуждение, яркое, почти болезненное или то, которое исходило от него, такое же безумное. Я нетерпеливо дёрнула пряжку его ремня. Пусть наш первый раз мягко говоря немного сумбурный, но элементарные детали одежды снять всё же придётся.

— Вы совсем стыд потеряли?

Сквозь марево возбуждения мелькнуло недоуменное: «Откуда он здесь взялся?!»

— Что ты здесь делаешь? — синеглазка быстро загородил меня и подтолкнул ближе упавший на лавку свитер.