Моя чужая новая жизнь

Беккер загремел в больничку, что неудивительно с его-то привычкой жрать что попало. Накануне он разжился у кого-то из местных дармовой жратвой. Как результат — сырые яйца с молоком явно не пошли ему впрок. Фриц умудрился поцапаться с Бартелем. Сам виноват. Додумался протащить в казарму порнушные фотки, да ещё предлагать парням платный просмотр. Сутенёр, блин, недоделанный, ходит теперь с бланшем на пол-лица. Ещё и фотки сто пудово отобрали. Кох получил письмо с известием, что скоро станет папой, и на радостях устроил нам барбекю-вечеринку. Шнайдеру наконец-то свезло. На него клюнула местная секс-дива. Да ещё не абы какая, а дочка полицая. Красивая девка, но тупая как пробка. За столько времени не удосужилась выучить по словарю хотя бы пару слов по-немецки, но, может, им это и не надо. Главное, наш павлин ходит с довольной моськой, что не мешает ему периодически кидать в мою сторону малопонятные взгляды. Можно подумать мне не похрен с кем он трахается.

У меня хватает чем забивать голову. Не знаю как другим женщинам удаётся полюбить своего ребёнка чуть ли не с момента зачатия, лично мне порой до сих пор не верилось, что во мне растёт новая жизнь. Наверное, когда он родится, во мне всё же проснётся пресловутый материнский инстинкт, а пока вместо дурацкого воркования с «пузожителем» я пыталась решить более актуальные вопросы. По идее мне с моим теперь хронически низким гемоглобином уже давно надо топать сдаваться в руки доктору, и уже действительно пора обрадовать Вилли, что он станет дядей, и потихоньку оформлять декрет.

А правда, как они решат мою проблему? Отправят в бессрочный отпуск? Что-то не припомню, чтобы в довоенной Германии были популярны детские сады. А пелёнки-распашонки? Что, самой придётся шить? Не-е-е, пусть бабушка этим заморачивается. Ну и конечно надо что-то думать по поводу своего шмотья. Как я ни старалась контролировать приступы обжорства, растущий потихоньку живот скоро никуда уже не спрячешь.

— Зараза! — ну вот пожалуйста — молния на юбке предательски разъехалась и, похоже, застегнуть её уже не удастся. — Ну давай же…

От злости я рванула ни в чём не повинную застёжку, вырвав её едва ли не с мясом. Ну всё, с фигурой можно торжественно попрощаться. Диета, ясен хер, тут не поможет, меня разнесёт как Фиону из «Шрека». К счастью, Фридхельм скорее всего не увидит в какое чудище я превращусь. Ну да, к счастью... Мы вообще непонятно когда увидимся. Вот за что мне это всё? Я рывками стянула испорченную юбку и со злостью отшвырнула её, от души ещё пнув стул. Ни фига, конечно, не полегчало.

— Рени? Что случилось?

— Я превращаюсь в жирную корову, вот что случилось! — я почувствовала, как злые слёзы обжигают глаза. — На меня скоро ничего не налезет кроме плащ-палатки!

— Иди сюда, — он улыбнулся и ласково притянул к себе. — Ты не толстая, а беременная, а с одеждой нужно что-то придумать. В Берлине ты сможешь купить всё, что нужно. Кстати, по-моему, самое время рассказать всё Вильгельму.

— Хорошо, — вздохнула я.

Не представляю, как смогу оставить его. Я ведь сойду с ума, гадая что да как, жив ли он, не ранен.

— Но давай подождём ещё хотя бы пару дней.

Если уж мне придётся ждать его годами, хочу напоследок побыть вместе как можно дольше. Что такое пара дней? А с формой что-нибудь придумаю. Вон, одену камуфляжные штаны и китель, мотивируя тем, что похолодало.

— Рени, мне тоже не хочется расставаться, но медлить с отъездом не стоит, — он обнял меня, смыкая ладони на животе. — Сейчас самое главное, чтобы ты была в безопасности.

— Пара дней всё равно ничего не решают, — я повернулась, чтобы поцеловать его.

***

— Доложите генералу обстановку и возьмите более точные карты. Большевики прячутся в этом секторе, и мы должны ликвидировать их точку.

Так-так, похоже, Вилли намылился в город? Как бы мне упасть ему на хвост? Последние дни меня преследовала дурацкая идея оставить что-нибудь на память Фридхельму. Наверное, это гормоны размягчают мозг — ну что тут придумаешь — кругом война и разруха. Нет, есть, конечно, вариант разжиться чем-нибудь трофейным, но до такого я точно не дойду. Вот если бы удалось найти в городе гравировщика, было бы прекрасно. Можно захватить, на всякий случай, часы Фридхельма.

— Пойду распоряжусь насчёт машины, — чёрт, если как всегда поведёт Фридхельм, сюрприза не получится.

— Вильгельм, я давно хотел вам сказать, — остановил его Файгль. — Ваш брат в последнее время проявляет себя как отважный боец. У него есть все задатки пойти дальше по карьерной лестнице, а если вы будете его держать при себе шофёром, это будет довольно затруднительно, согласитесь? Я хотел отправить сегодня ваших солдат на станцию. Придёт партия припасов и оружия, и разгрузка должна пройти без инцидентов.

Ничего себе дела… Интересно, а Фридхельм-то будет рад, что его вот-вот определят в командиры? Наверное, да. Как бы мне ни хотелось закрывать на это глаза, глупо отрицать очевидное. Он изменился. Сейчас война видится ему платформой для нашего будущего. Чем быстрее покончим с врагом — тем ближе благополучная счастливая жизнь.