Моя чужая новая жизнь

— Я понимаю, что тебе это может быть неприятно, но уж посмотри их, — он открыл дверь. — Мы всё-таки не изверги, а то и до лагеря не дотянут.

Я шагнула в тёмную землянку.

— Лампу хоть какую дайте, ничего не видно.

— Конечно, — отозвался капитан. — Николай, побудь с ней. Фрицы, конечно, без оружия, но мало ли.

Солдатик притащил лампу, и я медленно осмотрелась. Двое из роты Файгля, ещё один лежит в углу. Так, а где остальные? Здесь уже коек не было, парни лежали практически на голой земле. В принципе ничего удивительного. Врагам комфортных условий не полагается. Я некстати вспомнила, в какой клетушке оказался Паша тогда в госпитале.

— Не бойся, — приободрил меня Николай. — Эти гады без оружия не опасны.

— Угум, — кинула я, доставая из сумки бинты.

Сердце мучительно сжалось. Третьим был Фридхельм. Я нашла его, но раз он здесь, значит, тоже ранен. Ведь даже не могу заговорить с ним, пока над душой стоит этот цербер. Я присела рядом, осторожно проведя беглый осмотр. Вроде бы целый, лишь под носом запеклась кровь, но его бы вряд ли отправили сюда из-за ссадины. Я легонько потормошила его.

— Оставь его, — небрежно заметил Николай. — У него контузия. Почти всё время спит.

— А чего в госпиталь не отправите? — не подумав, ляпнула я.

— Ну ты даёшь, сама же видела, мы и своих пока отправить не можем, ещё и с фрицами возиться?

Фридхельм медленно открыл глаза и недоверчиво моргнул.

— Пить хочешь?

По каким-то причинам он не стал афишировать, что знает русский. Чтобы не вызывать подозрений, я потрясла фляжкой. Его взгляд стал более осмысленным, напряжённым. Как же хотелось успокаивающе шепнуть: «Доверься мне, я знаю, что делаю». Вместо этого я поднесла фляжку к его губам. Так ладно, чтобы Колян ничего не заподозрил, нужно осмотреть остальных.

— Что ты тут делаешь? — быстро прошептал Минс, пока я обрабатывала спиртом глубокие царапины на его виске. — Они тоже схватили тебя?

Этот идиот сейчас попалит нас всех! Вон уже и Николай заинтересованно косится, прислушиваясь в его трёпу. Я усиленно делала физию кирпичом, мол, не ферштейн, что там он несёт.

— Минс, заткнись, — прошипел Фридхельм, и не глядя на меня, тихо пробормотал. — А ты сейчас же уходи отсюда, слышишь?

Я невозмутимо посмотрела на него «моя твоя не понимать».

— Ты смотри, увидели хорошенькую девчонку и расчирикались, — неодобрительно цокнул Коля. Ленцу повезло меньше — разворочено бедро и, кажется, повреждено колено. Тут бы гипс наложить и показаться толковому хирургу. Господи, как они вообще выживали в таких условиях, когда зачастую всё, что можно сделать, — это залить рану спиртом и перебинтовать нестерильным бинтом?

— Я закончила, — улыбнулась я пареньку и, пользуясь тем, что он отвернулся забрать лампу, быстро сунула Фридхельму припасённый хлеб.

Сказать что-то уже не рискнула. Мы вышли, и я убедилась, что без оружия вытащить его отсюда нереально. Замков, понятное дело, здесь нет, зато есть бдительные часовые.

— А где у вас расположена… — я замялась. — Казарма? Или мне придётся жить в землянке для раненых?

Оставаться здесь я, понятное дело, не собираюсь, но не торчать же на морозе.

— Это тебе нужно узнать у нашего капитана, — Николай указал в какой стороне штаб.

Долго бродить мне не пришлось. Никифоров шёл мне навстречу.

— Справилась? — улыбнулся он.

— Сделала, что могла, — кивнула я. — Меня больше огорчает, что не хватает медикаментов. У нас как минимум трое в очень тяжёлом состоянии. Их бы в госпиталь перевезти.

— Дорога в госпиталь отрезана, — мрачно ответил он. — Как только получится прорваться, сразу же отправим.

— Мне следует вернуться к раненым?

— Да, но сначала обед, — он улыбнулся. — Пойдём.

Мы снова пошли по извилистому тоннелю.

— Ребята, у нас каша осталась? — спросил он. — Девушку бы покормить надо.

— А-а, это новая медсестричка, — мужчины задвигались, освобождая мне место. — Садись, сейчас сообразим что-нибудь. Вы тоже присядьте, погрейтесь, товарищ капитан. Чаю вон попейте.

— Это можно.