Моя деревня

С а м о й л о в а. Да нам за это выговор влепят!

Ч е ч е т к и н. Выговор не муж иль жена, с ним не век жить! Действуй! Вон девки жмутся по углам — стесняются! Действуй! Хватит ждать милости от местного начальства!

З а н а в е с.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Конец марта. Перекресток двух улиц в деревне. Это что-то вроде небольшой сельской площади. На двери магазина с красочной вывеской «Товары повседневного спроса» большой амбарный замок. Каменный дом правления колхоза «Восход». На двери афиша: «Сегодня в клубе…» Виден медпункт, перед ним на дороге два дорожных знака, обозначающих, что здесь медпункт и тут есть телефон. В глубину уходит улица строящихся красивых двухэтажных коттеджей. На переднем плане — колодезь, на цепи болтается помятое ведерко.

Вдали, на горизонте, видна почерневшая полоска трассы. Там все время проносятся машины, трактора, повозки, комбайны и прочее. На лавочке возле медпункта сидят  к о л х о з н и к  и в рубахе нараспашку  Ж у ч о к, он сильно пьян.

Доносятся звуки гармони и разухабистые выкрики свадебной песни. У крыльца дома, скрестив руки на груди, в телогрейке и ярком пестром платке стоит  т е т к а  В а р я. Ей за пятьдесят.

К о л х о з н и к. Вона, вона! Опять в «Залесье» колоннами шпарют!

Ж у ч о к. Минеральные удобрения загодя для сева завозят.

Т е т к а  В а р я. А нам когда же.?

Ж у ч о к. А нам поближе к уборке… подбросят двух инструкторов-погонялок! (Засмеялся.) О, добрый у меня сосед появился. Писатель. Только не признает меня, когда я под этим делом… (Щелкнул себя по горлу.)

Т е т к а  В а р я. Шел бы ты, Витюша, спать.

Ж у ч о к. Я когда выпью, я никогда не сплю. Вот ты скажи, что у меня за скотская натура. Как выпью, так мне кого-нибудь отлупить охота. А лупить некого.

Т е т к а  В а р я. Шел бы ты спать, Витюша. А то, не дай бог, как летом…

Ж у ч о к. А чего летом? Жеребец мне прическу попортил? (Колхознику.) Это я к нему не с той руки подошел. Он так брык, кожа вся с волосами на затылок. Хорошо, кузнец Володька успел меня подхватить. И все ничего! Я натянул кожу на лоб, и все.

Т е т к а  В а р я. Да я не про то. Летом тебя полоснули ножом, и если бы не Сан Саныч — истек бы кровью…

К о л х о з н и к. Говорил участковый, что это тебя проезжие пырнули. Наши-то тебя знают и не связываются, не бьют, потому-то бить в тебе нечего: площадь для битья маленькая.

Ж у ч о к. Во! Вспомнил! (Встал.) Чего это мне лесничий — сосед дядя Миша грозился? А? Я сейчас ему… (И он ринулся мимо тетки Вари в дом.)

Тетка Варя убегает за ним. Слышен звон посуды, какие-то выкрики, и вот Витьку вышибают из дома, и вслед ему летят его тужурка и кожаный, на меху, летный шлем. Витька смеется. Одевается.

Да шут с вами! Не хотите — не надо. Я здесь посижу.

Подходит  Р о д и о н о в.

Р о д и о н о в. Здравствуйте! Витя, ты опять?

Ж у ч о к. Ага.

Р о д и о н о в. Иди домой. Пожалей жену.

Ж у ч о к. Не могу я… понимаешь, сосед, не могу. Я как выпью — мне надо обязательно быть в коллективе. Даже спать я люблю в коллективе. Я пойду сейчас на стан и… Чего там? (Голова у него беспомощно упала, и он на несколько секунд отключился.)

Р о д и о н о в. Ну что, Василий Иванович? Уговор дороже денег? Сейчас закончим крыть полы, вставим новые рамы в окна — и нужно печи бить!

К о л х о з н и к. Дикалон будет? (Пауза.) Дикалон будет — будут и печки. А без дикалона — какая же работа у печника?

Р о д и о н о в. Ну, как хотите. Я могу и сам печки бить.

К о л х о з н и к. Ой-ей-ей!

Р о д и о н о в. Серьезно. Не хотите — теряете прямо заработок. А полсотни за каждую печь на улице не валяются.

Т е т к а  В а р я (вышла и наблюдает за спящим Витькой). Иди, дед, иди, не кобенься. А то заработок уплывет.