Моя девочка

Вот и все, мышцы растянуты, она готова, но я решаю ввести еще палец, член-то не маленький, Кира долго привыкала даже обычным манером. Другой рукой нахожу грудь — Кира всегда чутко реагирует на эту ласку. Но сейчас все ее тело — одна эрогенная зона. Поглаживаю бока, обвожу две ямочки чуть ниже талии. Пересчитываю губами хрупкие позвонки.

Бля, какая у нее кожа с внутренней стороны бедра! Чистый бархат. Заломленные руки за спиной, кольцами волосы по плечам…

Я дышу ее дыханием, я ощущаю биение ее сердца в такт моего, я чувствую, что ей надо, чего она хочет, от чего вздрагивает и покрывается мурашками.

Поцелуй-прикус в шею — и с ее выдохом я легко втискиваюсь в жаркую и тесную дырочку. Замираю, переживая первое, восхитительно сильное, крайне приятное для меня, но пока болезненное для Киры сжатие. Поглаживаю ее. Двигаюсь глубоко, не торопясь. Изучаю ее изнутри. Бугорок, впадинка, теснота нутра.

Замершая поначалу Кира начинает двигаться, мгновенно уловив такт.

— Давай же!

Просит еще и еще! Ого, а вот этого я не ожидал.

— Еще, папочка, — хрипит она почти безумно и яростно двигается навстречу. — Отпусти себя…

Ну все, я срываюсь с катушек окончательно.

Я знаю, чего она хочет — я чувствую это.

Рву и рву на себя Киру, ухватив за ее бедра. Мало, мало! Хлещу наотмашь ягодицы до красных пятен. Царапаю их, чтобы потом ласкать ставшую невероятно чувствительной кожу кончиками пальцев. Покусываю спину, чтобы сразу зализать раны. Прихватываю шею одной рукой и сжимаю ее. Затем отпускаю для вдоха — и снова сжимаю.

Кира обхватывает мой член все сильнее, вздрагивает, бьется подо мной, а затем кричит что есть силы. И я не удерживаюсь и выпаливаю в нее, заполняя задницу Киры полностью.

Она медленно отпускает меня, или я отпускаю ее. Мы падаем рядом, дышим тяжело.

Мне кажется, даже животик ее, обычно впалый, немного вздувается.

Между ее ног стекает моя сперма.

— Папочка постарался, — мурлычет Кира, приоткрывая глазищи, пачкает пальцы, облизывает их. — Знаешь…

— Что? — спрашиваю я Киру, немного приподнимаясь.

— Я никогда не казалась себе такой… такой… чистой. Ты очистил меня.

— Я?! Скорее, запачкал.

— Может, запачкал, а потом — очистил. Никогда не чувствовала себя такой целой. Хотя твоя девочка сейчас, кажется, сдохнет…

— Нет, не сейчас.

— Да? С чего бы не сейчас?

— Я же говорил, на эти выходные у меня большие планы, — говорю я, мягко обтирая Киру чистым полотенцем — ласково и нежно, как маленькую.

Да, за это мне положен еще один кипящий котел в аду.

* * *

Мы лежим на полу развлекательной комнаты, сытые и довольные. Мы даже успели потанцевать, потому что этого захотела моя девочка.

Кира нежится на моей груди, перебирая мои волосы, пока идут титры.

— Так о чем был этот фильм? — спрашивает меня моя девочка.

— Ты ответь. Ты же смотрела.

— Я даже начало не помню, помню только, как скакала на твоем члене и кричала твое имя.

— Мне понравилось. Я теперь всегда так буду смотреть кино, — шепчу я. — Есть хочешь? Хотя о чем это я? Ты же всегда хочешь есть.

— А я виновата, что ты меня все время трахаешь своим членом? — чуть ли не обиженно отвечает Кира.

— В этот раз мне хватит одних лишь пальцев, чтобы довести тебя до финиша, — я киваю вбок головой на дверь. — Эй…Что это? Кто это? Ты тоже слышишь шаги?

Вышло немного театрально, но Кира купилась.

— Ай! Что? Кто?! — она испуганно оборачивается и прислушивается. — Ты же обещал, что никого-о-о!

А я проникаю в ее теплые, еще мокрые складки сразу двумя пальцами, приподнимая другой рукой колено Киры, чтобы войти сразу поглубже. Кира всхлипывает. Как я и планировал, настороженность обостряет и слух, и чувствительность.

Внутри внезапно становится тесно. Я кручу кистью, поглаживая влажные стенки, и завожусь сам. Рука мгновенно намокает. Кира сгибается, вцепляясь в черный шелк простыней.

— Еще! — подается ко мне.

— Разумеется, еще. Ты слишком сладкая, моя девочка!.. И я тоже хочу!

Целую, овладевая языком и проникая в тесноту влагалища одновременно, чувствуя дрожь Киры и отвечая собственной дрожью нетерпения.

— Хочу что-нибудь приготовить, — нейтрально произношу я, старательно скрывая сбившееся дыхание.

— Что-о-о?

— Я неплохо готовлю стейки. Пожалуй, это единственное, что я хорошо умею делать.

Я вздергиваю недоумевающую Киру себе на плечо, не вытаскивая своих пальцев из ее тела. Иду к грилю.

— Эй! — не сдерживается она от моего шлепка.

— Тебе будет полезно немного отвлечься. И помолчи уже.

Иду, шевеля пальцами в своей девочке. Я знаю, каждый шаг отдается внутри ее тела. Поворачиваю голову, мимоходом целуя в бедро. Вытаскиваю все пальцы, оглаживаю, проводя влажную дорожку от текущей дырочки до тонкой изящной щиколотки, будучи готов ощутить ее недовольство, но Кира молчит.

Затем вхожу обратно, выискиваю нежный бугорок на внутренней стенке, обвожу его, поглаживаю, затем нажимаю — и Кира заходится в немом крике.

— Послушная девочка, — довольно мурлычу я.

А потом все-таки вскрикивает, не в силах сдержаться.

— Ты ослушалась меня. Придется наказать мою дрянную девчонку.