Моя доисторическая семья. Генетический детектив

Подобные же скопления огромных камней встречаются на океанском побережье Португалии, в Дании, Германии и много где в южной Швеции. Они считаются загадочными. Но у американского археолога Дэвида Энтони есть объяснение, которое кажется мне вполне обоснованным. Он считает, что общины попросту хотели похвастаться своим умением перетаскивать тяжелые предметы – в первые земледельческие века это умение было жизненно важным. Надо было таскать бревна для постройки домов, надо было таскать зерно с полей и т. д.

Поначалу единственным способом перетащить тяжелый предмет было собрать побольше людей к волокуше. Требовались способности к организации и совместной работе, хорошая еда и, может быть, пиво, для мотивации. Именно так, по мнению некоторых археологов, строили Гёбекли-Тепе древние охотники незадолго до возникновения сельского хозяйства.

Перетаскивание гигантских валунов было способом продемонстрировать, как хорошо организована и сильна община. Когда в качестве тягловых животных стали использовать быков, то даже небольшие земледельческие общины – а то и отдельные семьи – смогли возводить впечатлявшие соседей сооружения из камней. Я думаю, что Дэвид Энтони и Бернгард Зих правы в своих предположениях. Фамильный склеп из огромных каменных блоков говорил о высоком социальном статусе погребенных.

В Фальбюгдене я встречаюсь с Карлом-Гёраном Шёгреном – ведущим шведским специалистом по коридорным гробницам. Это он обнаружил в Гёкхеме скелеты, которые потом подвергли ДНК-анализу.

Карлу-Гёрану Шёгрену лет шестьдесят – шестьдесят пять, он приветлив и открыт к контактам. Он встречает меня на станции и по дороге на раскопки рассказывает о своей работе. Но когда речь заходит о конкретных находках, Шёгрен становится более сдержанным. Сфера его научных интересов ограничена периодом жизни людей в Фальбюгдене. Писать полотно широкими мазками, охватывая всю Европу на протяжении нескольких тысяч лет, – не его конек. Он очень осторожно судит о результатах новых ДНК-исследований, хотя сам был автором напечатанных в Science революционных публикаций о земледельцах из Гёкхема. Он употребляет термин «миграционизм» – уничижительное слово в рассуждениях о том, какое значение имели для Европы миграционные волны. Но он не может отрицать результатов, изложенных в публикации в Science, подписанной, в частности, и его именем: исследованные останки земледельцев из Гёкхема в большой степени демонстрируют родство с ближневосточными народами и генетически отличаются от современников-охотников со шведского Готланда. «Ну да, зависимость явно прослеживается», – почти нехотя признает он.

Несмотря на склонность к скепсису, Шёгрен не может недооценивать мысли Зиха о том, что соха, быки как тягловые животные, колесо и телега появились в связи с переселением земледельцев культуры воронковидных кубков из лёссов Центральной Европы на север, к твердым почвам Дании и Швеции. «Это могло бы многое объяснить», – говорит он. Согласен он и с тем, что быки играли важную роль при перетаскивании камней для могил.

Но даже с быками сооружение коридорных гробниц представляло собой масштабную работу, которая требовала много времени и сил. Расчеты показывают: чтобы соорудить одну гробницу, десяти мужчинам и двум быкам требовался примерно месяц. Сначала они притаскивали и устанавливали валуны, составлявшие собственно погребальную камеру, которая могла быть до 17 метров длиной. Даже небольшие коридоры, которые в Фальбюгдене обычно направлены на восток, должны были иметь стены из огромных валунов. Потом еще больший камень, так называемый замковый, клали сверху, чтобы скрепить всю конструкцию. Этот камень мог весить до двадцати тонн. Чтобы быки смогли втащить замковый и другие камни наверх, надо было сначала насыпать земляной вал вокруг всей конструкции. В итоге получался большой круглый холм с плоской крышей. Внутри, надежно укрытая, находилась погребальная камера. Внешне конструкция напоминала находящиеся неподалеку горы Мёссеберг или Биллинген. Кое-кто из археологов считает, что в этом и был смысл: сделать коридорную гробницу частью окружающего пейзажа.

Между земледельцами Фальбюгдена, считает Шёгрен, существовало социальное расслоение, и лишь у некоторых получалось наскрести средств на возведение большой и помпезной гробницы.

Во время моего приезда в Фальбюгден Шёгрен руководит большими раскопками в Карлебю, расположенном в нескольких километрах к западу от Фальчёпинга. Здесь обнаружены самые большие гробницы и следы живших там земледельцев – современников крестьян из Гёкхема.

На раскопках работает большая группа студентов и добровольцев, а также несколько специалистов-археологов из Гётеборгского университета. Они совками вынимают грунт из размеченных на земле квадратов.