Моя дорогая Кэтрин

— Я пришла с тобой немного поиграть, потому что…

— Я знаю, — внезапно перебила ее Энн. — Папа хочет, чтобы у меня была другая няня. Он не любит Монику.

— А ты?

— Я хочу, чтобы она приходила всегда, — чуть насупившись, ответила Энн.

— Ты любишь Монику? — спросила Олиа.

После непродолжительного молчания, дочь ответила:

— Я не знаю.

— Хорошо, я постараюсь поговорить с папой, чтобы он не искал тебе другую няню. Хорошо? — Олиа пыталась наладить контакт с Энн, и у нее на мой взгляд прекрасно это получалось.

— Да, — кивнула девочка.

— А пока мы просто поболтаем с тобой о чем-нибудь, немного порисуем, пообедаем вместе. Ты согласна?

Вместо ответа Энн вскочила и, схватив женщину за руку, потащила ее из комнаты.

Олиа молча выключила голограф и протянула мне папку:

— Посмотрите рисунки вашей дочери.

— Я уже видел. Она рисует только этих чертовых галлов, которых создала моя жена вместе с доктором Кранцом в своей лаборатории, — прокомментировал я. — Моника рассказала девочке о них в первую их встречу, и она почему-то запомнила это.

— Меня удивляет не это. Дети часто рисуют одно и то же — то, что больше всего им нравится на сегодняшний день. Меня очень волнует другое. Она за целый день ни разу не нарисовала ни вас, ни маму, ни бабушку с дедушкой, ни даже свою обожаемую Монику.

— И что это значит? — я действительно не понимал, к чему клонит психолог.

— А это значит, что Энн не скучает ни за кем из вас, и ни к кому из вас по-настоящему не привязана. Ваше отсутствие для нее проходит не заметно, она не скучает ни за вами, ни за кем — то другим и, если вы насовсем пропадете из ее жизни, она воспримет это как должное. У Энн нет привязанностей к членам своей семьи, как у других детей.

— Олиа, как же так? Ведь она моя дочь! Я люблю ее, забочусь и делаю все, чтобы она была счастлива.

— Я не знаю. Если честно, впервые столкнулась с такой проблемой. А потом вы видели ее лицо на первом этапе нашего знакомства? — продолжила Олиа. — Пустая безликая маска, и только резкий звук заставил ее мимические мышцы двигаться, маска превратилась в живое лицо.

— Черт. Такое же происходило с ее матерью. Я несколько раз заставал ее в таком же виде, а потом на глазах она снова становилась прежней, — тревожно произнес я.

— Мне очень жаль, Грег, но боюсь вам нужен детский психиатр, — промолвила Олиа. — Возможно, это какое — то наследственное психическое заболевание. Просто пока оно проявляется вот в такой, весьма необычной форме, и чем раньше вы обратитесь к специалисту и покажете девочку, тем будет лучше. В такой ситуации очень важно не упустить время.

Я оторопел, сердце сжалось в страхе за Энн. Мне было сложно поверить, что моя девочка душевно больна и, надеясь, что я неправильно понял, переспросил у Олии:

— Вы хотите сказать, что возможно, у моей дочери нарушена психика?

— Да, именно это я вам хотела сказать. Не утверждаю, но процент вероятности, на мой взгляд, очень велик. Необходимо обратиться к специалисту, который точно сможет определить, в каком лечении нуждается ваша девочка. Возможно, понадобится не только психологическая помощь, но и медикаментозное вмешательство.

Мир снова рухнул прямо на моих глазах. Я резко побледнел.

— Грег, все еще не так страшно. Я же нашла возможность убедить девочку общаться со мной. Для начала вам необходимо поговорить с матерью Энн и выяснить у нее, почему так происходит. Может она что-то расскажет о своем детстве.

— Это невозможно. Она не вступает со мной в контакт, даже по гаджету. С дочерью она встречается, когда девочка гостит у ее родителей, — покачал головой я. — Кэтрин избегает общения со мной.

— Тогда вы должны поговорить с родителями жены. Они наверняка все знают о своей дочери, и помогут вам прояснить ситуацию.

— Да, вы правы. Я обязательно выясню, были ли у Кэтрин в детстве подобные проблемы. Спасибо вам огромное за вашу консультацию.

— Не за что, Грег. И если вам понадобится моя помощь, звоните в любой момент. Я помогу подобрать вам хорошего детского психиатра. Энн замечательная девочка, и у вас обязательно все будет хорошо. Уверена в этом.

— Спасибо, Олиа, — поблагодарил я женщину и отправился домой.

ГЛАВА 7

Я не помню, как доехал домой. В голове набатом бились слова Олии: «Возможно, это какая-то форма наследственного психического заболевания. Просто пока оно проявляется вот в такой непривычной форме, чем раньше вы обратитесь и покажете девочку детскому психиатру, тем будет лучше. Важно не упустить время». Я вспоминал лицо дочери при разговоре с психологом, и все сильнее сжимал руль. Маска, безлика маска, такая же, как и моментами была у Кэтрин. Но почему так происходило? На этот вопрос ответ я мог найти только в семье Морелли.

Первым желанием было броситься к ним немедленно, но потом я посмотрел на часы и решил отложить этот разговор на завтра.

Открыв дверь квартиры, услышал щебетание Энн из гостиной. Она о чем-то разговаривала с Моникой, при этом весело хохоча.

— Здравствуйте, — сказал я, зайдя в комнату. Они обе, как по команде, обернулись.