Моя дорогая Роза

– Достаточно ли их для организации полноценной выставки. Хотелось бы организовать выставку тех его работ, которыми он дорожит более всего. Он считает, что именно в них он наиболее полно раскрылся как художник. Я хочу, чтобы такая выставка прошла в твоей галерее. Продемонстрируй всему миру, какой он большой художник. Пусть все узнают имя Джона Джейкобза. Но главное, помоги ему вернуть самоуважение!

– Хорошо! – Фрейзер нерешительно взглянул на закрытую дверь. – Он же мне башку снесет, когда узнает, что я здесь творю!

– Ну, знаешь ли! – Роза нашла в себе силы слабо улыбнуться. – Всегда есть шанс остаться в живых!

Прошла, наверное, целая вечность, прежде чем Фрейзер вынырнул обратно. Роза сидела посреди огромной пустой студии, щурясь в последних лучах предзакатного солнца, залившего ярким сиянием все окружающее пространство, бесцельно наблюдая за тем, как пляшут пылинки, попадая в потоки света. Но вот она услышала, как за спиной негромко стукнула дверь. Фрейзер снова повесил замок и тщательно запер его.

– Итак? – устремила она на него свой взор.

Какое-то время он молчал, а потом вдруг схватил Розу в объятия и стал что есть силы кружить по комнате, а потом осторожно поставил на пол. Она замерла, слегка пошатываясь, испытывая легкое головокружение.

– Прости! – проговорил он раскаянно, с опозданием спохватившись, что его неожиданный порыв выглядел по крайней мере странным. – Я должен…

– Да говори же! Не тяни! – снова разозлилась на него Роза.

– Великолепно! – выдохнул Фрейзер одно лишь слово с блаженным выражением лица. – Роза! Это – великолепно, грандиозно, эпохально… Столько чувств! Такая экспрессия! Это будет не выставка, а самая настоящая бомба! Вот оно, истинное лицо гения! Да, именно так! Гения… Это будет самая выдающаяся выставка из всех, которые я организовывал когда-либо. И я уж постараюсь, чтобы весь мир узнал о ней.

– Отлично! Хорошая новость! Сейчас надо только подумать над тем, как сообщить ее папе.

17

Прошло три дня с тех пор, как Джон вернулся домой. Его привез Фрейзер на своей машине. Родной дом встретил Джона совсем не таким, каким он его оставил. Кабинет, в котором планировалось устроить комнату Розы, был перетряхнут сверху донизу и переоборудован под новую спальню Джона. Его кровать спустили вниз, в укромном уголке комнаты поставили стульчак для ночного горшка. Роза знала, какую бурю негодования вызовет этот предмет интерьера у ее отца, а потому она попросила Тильду особо поговорить с ним о некоторых вещах сугубо интимного свойства. Отец не должен бояться, что ей будет в тягость ухаживать за ним, или, тем более, стесняться своей немощи.

Роза заказала себе новую кровать, которую уже привезли и собрали в бывшей спальне отца наверху. Там они на пару с Тильдой тоже рачительно перебрали все пожитки отца: стопки книг и журналов, старые фотографии, картины и репродукции, которые грудами лежали вокруг его постели. Все было бережно рассортировано и перенесено вниз, в его новое жилище. Нельзя сказать, чтобы совместная работа по уборке дома сдружила двух женщин или как-то сблизила их, но обе были движимы одной целью: сделать максимально комфортными и спокойными последние недели жизни Джона. Нет, никакой приязни у Розы по отношению к Тильде не возникло, но исчезла прежняя враждебность, и на данный момент такие ровные и миролюбивые взаимоотношения вполне устраивали обеих.

Врачи сказали определенно: лечение не поможет их пациенту. Они могут лишь колоть ему обезболивающие препараты, чтобы сделать его существование относительно сносным. Правда, за то время, что он провел в госпитале, им удалось устранить непроходимость кишечника и тем самым снять боли, донимавшие его в последнее время. Роза с облегчением наблюдала, что прежнее страдальческое выражение, которое словно приклеилось к лицу отца, исчезло, черты разгладились и стали мягче. Накануне возвращения домой Роза навестила его в больнице, он был в самом благодушном настроении. Она коротко описала ему о тех перестановках, которые они с Тильдой осуществили в доме. Но все, заверила она его, сделано так, что ему должно понравиться.

– Я и сам подумывал перебраться вниз, когда мне стало трудно подниматься по лестнице, – ответил Джон грубоватым тоном, выслушав ее рассказ. – Но в любом случае спасибо! Знаю, ты изо всех сил стараешься сделать как лучше, чтобы помочь мне… А для меня самое главное – это знать, что ты рядом. Самая большая награда для меня, которой я, впрочем, не заслужил…