Моя дорогая Роза

– Нет! Я хочу сказать другое! Он уже никогда не станет таким, каким был раньше… до того, как за ним прилетел вертолет. Он очень болен и я… думаю, ты должна знать, что… мы все должны быть готовы… потому что совсем скоро он…

Роза не смогла закончить фразу. Ее душили рыдания, слезы градом полились по щекам. Она поспешно отвернулась от Мэдди, стараясь скрыть от нее отчаяние, но было поздно.

Мэдди осторожно погладила ее по спине.

– Дедушка умрет, да? – спросила она очень тихо. – Когда?

– Скоро. Никто точно не знает, как скоро. Врачи, к счастью, обещают нам несколько недель, быть может, даже месяцев. Прости! Наверное, не стоило тебе говорить все это!

– Все правильно, мама! – спокойно ответила ей Мэдди и, взяв специальный ножик, принялась чистить картошку. Больше она не проронила ни слова. Она не стала говорить Розе о том, что чувствует, как переживает и прочее. Роза даже пожалела, что сказала дочери правду. Но когда привезли отца и он, тяжело опираясь на Фрейзера, вошел в дом, Мэдди первой подбежала к нему и обхватила его руками за пояс.

– Мне очень жаль, дедушка, что ты собрался умирать! – объявила она ему с простодушной чистосердечностью. – Я тебя так сильно люблю!

– Я тоже! – Джон смущенно закашлялся, пытаясь скрыть замешательство, вызванное этим неожиданным детским откровением. – Я тебя тоже очень люблю!

– Однако впереди у нас еще много недель, – Мэдди взяла деда за руку, пока Фрейзер усаживал его в кресло. – Или даже месяцев. Поэтому давай больше не будем думать о смерти, ладно?

– Договорились! – ответил Джон, болезненно скривившись, когда садился в кресло. Он взял в руки еще не успевшую просохнуть открытку, которую Мэдди поспешила тут же вручить ему. На ней она изобразила деда в тот момент, когда он работает у себя в мастерской. Портрет получился на редкость достоверным. Во всяком случае, Джон был изображен таким же нахмуренным и сосредоточенно-мрачным, каким он всегда бывал в те моменты, когда что-то рисовал.

– Я его сделала слишком ярким, потому что тогда, когда я его рисовала, я еще не знала, что ты собираешься умирать, – пояснила юная художница извиняющимся тоном. – Наоборот, я хотела показать, что ты скоро поправишься.

– Замечательный портрет! – похвалил девочку Джон, пряча грустную улыбку. – И ты у меня замечательная внучка!

– Спасибо! – ответила Мэдди. – А еще я сварила тебе суп. Правда, мама немного помогала.

Фрейзер и Тильда устроились рядом с Джоном. Роза разлила по мискам суп, и все заработали ложками. Джон съел совсем немного. В какой-то момент он стал клевать носом и миска поехала в сторону, немного жидкости выплеснулось на колени. По всей видимости, разговоры Фрейзера о том, как важно своевременно устроить выставку его новых работ и как это благотворно подействует на его самочувствие, не говоря о том, как это приумножит его известность и славу, утомили Джона.

Но Мэдди была начеку. Она точным движением подхватила готовую соскользнуть с подноса миску и громким призывом привела деда в чувство:

– Дедушка! Не засыпай!

– Наверное, мне все же лучше лечь! – Джон безвольно откинул голову на спинку кресла. – Это так таблетки на меня подействовали, не иначе! Попринимаю их еще пару дней, а потом брошу всю эту заразу! Посмотрю, как будет мне без лекарств.

– Папа! Ты не можешь обойтись без лекарств! – строго напомнила ему Роза.

– Роза права! – поддержала ее Тильда. – Нельзя игнорировать предписания врачей, Джон!

– Да плевать я на них хотел, на эти предписания! Мне лучше знать, что делать! В конце концов, это мое тело! – взвился Джон. – Что захочу, то с ним и сотворю! Во всяком случае, хочу провести остаток дней, бодрствуя, а не в спячке.

– Дедушка! Но надо же и поспать! – назидательно заметила Мэдди. – И потом, если ты заснешь, то ведь и проснешься!

– Постараюсь не подвести тебя и проснуться! – пообещал ей Джон, пока Фрейзер помогал ему.

– Я за тобой прослежу! – важно сказала Мэдди. – Начну толкать, если ты вдруг перестанешь дышать или мне покажется что-то странным.

– Мэдди! – Джон осторожно погладил внучку по голове. – Постарайся не думать о худшем. Договорились?

– А я и не думаю! Но бдительность тоже нужна!

– Постой-ка! – Джон сунул руку в карман и извлек оттуда ключ. – Вот тебе ключ от амбара. Отныне он в твоем распоряжении. Можешь использовать его как свою собственную студию. Я отдаю ее тебе. Ступай и приступай к работе. Начинай работать за нас двоих. А я твердо обещаю тебе, что обязательно проснусь. Надо же мне собственными глазами увидеть, какой ты беспорядок учинила в моей мастерской без меня! – и он засмеялся добрым дребезжащим смехом, чем насмешил Мэдди, и оба они – старый да малый – залились дружным хохотом, и столько было в этом простом немудрящем домашнем событии открытости и доброты, что у Розы сдавило сердце от счастья: вот они, родные люди, сейчас все вместе, и эти минуты светлой незамутненной радости навсегда останутся с ней на всю жизнь как оберег от дурного, неверного шага и как талисман на удачу.