Моя дорогая служанка

Вдоль забора росли большие кусты лесного орешника. Заросли его были густыми. «Лучшей маскировки не придумать», – решила я. Все-таки торчать на дороге возле чужой дачи не очень-то хорошо: кому-то могло показаться это странным. Тот же сторож, заметив меня здесь, заподозрил бы неладное. Я протиснулась в кусты, пожалев о том, что на мне новые джинсы и ветровка: еще порву их о ветки, чего доброго! Но сбегать домой и переодеться все равно не получится, и, похоже, мне придется следить за дачей Серафимы Аркадьевны из этого наблюдательного пункта довольно долго.

Я постаралась облокотиться спиной о старую толстую ветку, я почти села на нее, чтобы снять напряжение с ног. Найдя в заборе хорошую щель, через которую был виден практически весь участок, я припала к ней лицом.

Я рассматривала крылечко, на которое в любой момент могла выйти Серафима Аркадьевна. Время тянулось медленно. Я несколько раз меняла положение тела, но оно все равно уставало.

Вдруг я увидела, как графиня вышла из своего дома и пошла по дорожке, выложенной тротуарной плиткой, к забору. Она принялась обходить свой участок по периметру, оглядываясь по сторонам. «Что это с ней? – подумала я. – Что за ритуал?» Женщина шла вдоль своей ограды, периодически поднимаясь на цыпочки и заглядывая за нее. Вот она остановилась в одном месте и припала к доскам лицом, пытаясь, как и я, рассмотреть что-то сквозь щели. Это уже становится интересным. Она что, тоже партизанит за кем-то? «Скорее всего, – подумала я, – она пытается проверить, есть ли кто из ее соседей на дачах. Не иначе, как замышляет что-то…»

И тут я увидела, как женщина с трудом отодвигает одну из досок забора в сторону. Неужели Серафима Аркадьевна решила проникнуть на чужую территорию, пока соседей нет на даче? А то, что их нет, это я знала точно: проходя мимо того участка, на который она сейчас посягала, я видела на калитке большой амбарный замок.

Точно, бабушка начала с трудом протискиваться в щель в заборе. Вот она уже наполовину скрылась в ней. Надо было что-то делать, сейчас она перелезет к соседям, и я отсюда, из своих кустов, при всем желании не увижу, чем она будет там заниматься.

Я осторожно выбралась из своего укрытия и подошла к соседскому забору. А он, оказывается, совсем хлипкий! Есть доски, которые даже шатаются. Ну-ка, ну-ка…

Я шла вдоль почерневшего от времени забора и трогала все доски подряд. Наконец я наткнулась на такую, которая буквально болталась на одном верхнем гвозде. Я несколько раз качнула нижний край доски взад-вперед, а потом с силой дернула на себя…

Я протискивалась в щель, снова жалея, что оделась сегодня во все новое. Раздался тихий звук разрываемой ткани. Черт! Ветровка… Где-то в области плеча. Ну, надо же!..

Я осторожно шла по саду, стараясь держаться за кустами и деревьями. Хорошо, что все они были старые, и их огромная крона создавала под ними такую тень, что я в своей серой ветровке и синих джинсах была, как в маскировочной одежде, и издалека казалась практически не заметна. Да и солнце уже село, и становилось сумеречно, а уж здесь, в плотной тени деревьев, вообще почти ничего не было видно. Я обогнула угол дома и выглянула из-за него осторожно.

В противоположном от входа углу сада была круглая беседка – обвитое диким виноградом сооружение из досок и реек. Стоя на коленях возле него, Серафима Аркадьевна просунула под низ беседки руку и пыталась что-то вытащить оттуда. Ей это не особо удавалось: очевидно, предмет был большим и с трудом проходил в неширокое отверстие. Я на цыпочках приблизилась к бабушке. Она была до того увлечена своим занятием, что не заметила меня, стоящую буквально в трех метрах от нее. Подождав некоторое время и видя, как женщина мучается, я спросила Серафиму Аркадьевну:

– Помочь?

Она вскрикнула и выпрямилась, но все еще стояла на коленях, зато в руке ее был сверток, завернутый в темную тряпку. Достала-таки!

– Татьяна?! Что вы здесь делаете?!

– Удивительно, но тот же самый вопрос я хотела задать вам, – сказала я, опускаясь на корточки рядом с пожилой дамой.

Она все еще продолжала стоять на коленях, изумленно хлопая ресницами.

– Поднимайтесь, Серафима Аркадьевна, – сказала я и протянула ей руку.

Она машинально взяла ее и поднялась с колен, приняв естественное положение тела.

– Что вы здесь все-таки делаете? – почти возмущенно спросила женщина снова.

– Очевидно, то же самое, что и вы! – ответила я. – Я же вам сказала совсем недавно, в городе, что сегодня вечером буду изымать пистолет, орудие убийства. Вот я приехала сюда за этим. А вы, Серафима Аркадьевна, никак решили помочь следствию и сделали это за меня? Ведь я права, это у вас пистолетик, да? Пожалуйста, покажите мне вашу находку!

Я кивнула на сверток и протянула к нему руку. Графиня посмотрела на меня испуганно:

– Я… вы понимаете…

– Я все понимаю, – сказала я, – давайте, давайте сюда это…

Серафима Аркадьевна медленно подняла свою руку и подала сверток мне. Я взяла его и сразу ощутила тяжесть металла, длинный ствол, прямоугольную рукоятку. Я развернула тряпку: передо мной лежал пистолет системы Макарова.