Моя душа темнеет

Никто не засмеялся. Напряжение в комнате стало почти осязаемым, как будто все вдохнули и отказывались сделать выдох. Посыльные побледнели. Самый молодой из них теперь уставился в одну точку на стене. Их лица сохраняли бравое выражение, но под шляпами сверкал пот, предательски показывая, как сильно они нервничали, придя к новому султану с таким требованием.

Мехмед повернулся к Халилу.

– У вас больше опыта отношений с Византией, чем у меня. Это требование законно?

Халил поднял дрожащую руку и прикоснулся к своей брови.

– Да. – Он кивнул сам себе, как будто подбадривая свой голос звучать более уверенно. – Да, я думаю, что условия вполне разумные. Если мне позволено дать совет вашей светлости, я бы сказал, что нам следует выполнить эту просьбу. Будет гораздо лучше, если Орхан останется там, где он есть, а мы продемонстрируем Константинополю свою преданность.

Мехмед повернулся обратно к посыльному.

– Отлично. Халил, мой уважаемый визирь, позаботится о том, чтобы вы удобно расположились здесь на ночь. Завтра мы отправим вас домой с новостями для нашего союзника, Константина, открывая новую эру добрых отношений между нашими великими империями.

На этот раз поклоны посыльных были менее формальны, а их движения быстры и резки от облегчения. Сероглазый юноша в последний раз поймал взгляд Раду. Быстрая загадочная улыбка скользнула по его губам. Раду ощутил где-то внутри ответное волнение. Затем Халил вывел посыльных в коридор. За ними следовали его главные советники.

Раду потряс головой, пытаясь прояснить свои мысли. Он все никак не мог нагнать то, что пропустил, отдыхая за городом. А эти перемены предвещали большое и интересное развитие событий.

Мехмед отпустил почти всех, оставив подле себя Раду, Кумала, Ильяша, предводителя сипахов в Эдирне, и Казанци Догана. По совету Раду Мехмед решил до поры до времени не трогать Казанци Догана. Они знали, что его можно подкупить, а им нужен был любой союзник, какого они могли заполучить.

Откинувшись на спинку стула и вытянув руки за головой, Мехмед зевнул.

– Друзья мои, – сказал он, – я бы хотел обсудить с вами наше морское ведомство.

– Какое морское ведомство? – спросил Раду.

– Именно так. – Улыбка Мехмеда напоминала хищную рыбу, разрезающую воду. – Принесите мне отчеты о кораблях, которые у нас есть, и, что еще важнее, о кораблях, которых у нас нет. И сделайте это тайно.

Мужчины были достаточно благоразумными, чтобы с помощью мимики скрыть свое любопытство.

Мехмед отпустил их, приказав солдату Лады ждать за дверью. Как только они остались одни, тоска и боль, которые Раду увидел, едва войдя в комнату, снова вернулись на лицо Мехмеда.

– В чем дело? – спросил Раду, пытаясь побороть страх. – Ты злишься на меня? Прости, что я не предупредил тебя о свадьбе. Я сам не понимаю, как это произошло так быстро. Но Назира…

– Нет, нет. Дело не в этом. Я рад за тебя. – Мехмед рассеянно ходил взад-вперед. – Она очень мила, и вместе вы – отличная пара. А ты по-прежнему будешь со мной. – Он остановился и поднял глаза. В глубине его глаз мелькнуло опасение и печаль. – Ты будешь по-прежнему здесь.

– Конечно.

– Я завишу от тебя. Я доверяю тебе так, как никому другому.

Раду улыбнулся и поднес ладонь к сердцу.

– А я тебе.

– Ты помнишь юношу из твоего детства? Друга Лады? Богдана?

Раду сморщился от отвращения.

– Да. Они постоянно надо мной издевались. Он был болваном.

Мехмед нахмурился.

– Он здесь.

– Что? Здесь?

– Николае нашел его.

Грудь Раду сжалась от ужаса, и он вдруг снова стал восьмилетним мальчишкой, слишком робким, слишком плаксивым, слишком легкой добычей. Богдан заставлял его надевать нянин платок, насмехаясь и повторяя, что если Раду ее так сильно любит, то вполне может ею стать. Но хуже всего был страх, что, няня, что бы ни случилось, всегда будет любить Богдана больше. Как бы сильно Раду не мечтал о другом, Богдан оставался сыном няни, а Раду – ее подопечным, ее обязанностью.

Тот день, когда Богдана забрали, был одним из самых счастливых дней его детства, поскольку он подарил ему неограниченный доступ к сердцу няни.

И к сердцу Лады.

Но сейчас Лада ему не принадлежала, и уже долгое время. У нее был Мехмед. А теперь и Богдан к ней вернулся. От паники Раду стало трудно дышать.

– Я его ненавижу. – Раду съежился, понимая, что следовало бы более тщательно подбирать слова. Но на лице Мехмеда отразилось торжество, как будто он был с ним полностью согласен.

Затем Мехмед снова резко дернулся с места и отошел от Раду.

– У меня новости из Валахии. Они пришли с опозданием, когда я уже стал беспокоиться, почему не получаю оттуда подарков и посыльных в связи с моей коронацией. – Он прекратил ходить туда-сюда. – Ваш отец скончался.

Раду понял его слова, но в них не было смысла. Он потряс головой, пытаясь ее прочистить. Его отец. Громкий смех наполнил комнату, и лишь приложив пальцы к своим губам, Раду понял, что смеялся он.

– Знаешь, я даже не могу вспомнить, как он выглядел. Только помню, что я чувствовал.

Мехмед взял Раду за руку.

– И что же ты чувствовал?