Читаем Моя эпоха (СИ) полностью

Мы защищаем город наш любимый

всей силой сердца и любви своей.


И, крылья мечевидные расправив,

прославленная в песнях и веках,

над нами встанет бронзовая слава,

держа венок в обугленных руках.


Из сборника "Соцветие поэтов" (Ольга Бергольц)


2013



ВЕТЕРАНЫ


Немного осталось из тех, кто в боях

прошли до Берлина полсвета -

в мороз и пургу, через горе и страх.

Пусть вспомнят живые про это.


Так было: внезапно настала война,

Пришли небывалые беды

И всё, что могла, отдавала страна

для фронта, для славной победы.


И каждую пядь нашей русской земли

смочили мы кровью и потом.

Но правду враги здесь сломить не смогли,

не справились с гордым народом.


Все дальше и дальше, на Запад – вперед

идут и идут батальоны.

Нас Родина наша к победе зовет:

"огонь, - не жалея патроны!"  


Но вот и Рейхстаг, день фашистский померк

и фрицы кричат: "Рус, сдаемся!"

Мы эту войну будем помнить вовек.

Клянемся... Клянемся... Клянемся!


Нельзя про такое забыть никогда.

Что может быть лучше на свете,

чем мирное небо, в огнях города

и наши прекрасные дети?


Солдат, вспоминая свой путь до конца,

заплачет скупыми слезами.

А павшие живы все в наших сердцах,-

безмолвно стоят рядом с нами.


2010



ВОЙНА 41 ГОДА


Пропахшие порохом тучи неслись,

пролившись свинцом с небосвода.

"Ни шагу назад... И ни пяди земли..."

- Касается каждого взвода.


Но Киев захвачен, в кольце Ленинград,

бои – на пороге столицы:

бессонные ночи, кровавый закат,

суровые, скорбные лица.


Часы отступлений, как вы нелегки!

Ведь каждый считал – он виновен...

И только на Волге, у кромки реки,

был враг, наконец, остановлен.


А дальше – сраженья и ночью, и днем

за каждую русскую хату.

Приказ был: - на Запад, под шквальным огнем.

Всё было под силу солдату.


Свобода тому лишь до гроба верна,

кто предан идее народа.

Священная шла, мировая война, -

Война сорок первого года.


2011


Мещанин


Не видел никогда ночного солнца.

Стена из камня – верная преграда.

Цветы толпой ночуют у оконца,

Как коз кудрявых ласковое стадо.


Уют, покой, о чем-то шепчет память,

Запутавшись в плену своих видений.

Не может даже зорь вечерних пламя

Пробиться между дремлющих растений.


Что там, в ночи, какие звезды бродят,

Звенит их голос тихий между тучек?

Здесь жизнь ясна и беды все обходят

И лишь диван ворчит себе скрипуче.


В экране плазмы мир – как на ладони:

В Канаде снег, но ясно во Флориде;

Как нам одеться в будущем сезоне

И что втирать в колени при артрите…


В духовке млеет вкусное жаркое,

А над столом – старинная картина.

Какое белое, пушистое, простое,

Непритязательное счастье мещанина!


2012


Простой парень


Он был простым советским парнем,

Любил семью, но водку пил.

И на станке своем токарном

Трудился из последних сил.


Хотел он в годы перестройки

Богатым стать, – не удалось.

И вот опять – друзья, попойки,

А жизнь идет то вкривь, то вкось.


Но он нисколько не жалеет,

Завод ему – как дом родной.

И после смены, поскорее,

Спешит к друзьям, но не домой.


Уже и дети повзрослели,

И семьи есть свои у них,

Жена ушла, а дни летели,

Но он не знал путей иных.


Эх, водка, водка, скольким людям

Ты поломала их судьбу!

Но пили, пьем, и пить мы будем,

Хоть кол теши у нас на лбу.


Мы пьем за Родину и веру,

За то, что пожили мы всласть,

За все несчастья и потери,

За то, что жизнь не удалась.


2010


Бомж


Еще с утра не похмелившись

И не позавтракав ничем,

На божий свет выходит нищий,

Иначе – бомж, дитя проблем.


С утра уже он под пивнушкой,

Он ждет, а вдруг ему нальют.

Сияет солнце сквозь верхушки

Деревьев, тут его приют.


Здесь скоро дружно соберутся

Его друзья в единый круг,

Рассказы долгие начнутся

Среди бутылок и подруг.


Уже недолго ждать осталось,

Сюда всегда короткий путь,

Но он устал и, не печалясь,

Прилег немного отдохнуть.


Вот он лежит, кусают блохи,

Сушняк с похмелья все сильней,-

Свидетель доблестной эпохи,

Победы радужных идей.


Да, он лежит, имеет право!

Растратив жар души своей,

Он заработал честь и славу

Трудом на благо всех людей.


2009


Провинциальный поэт


Двоится рифмами тоска

Провинциального поэта,

Трепещет жилка у виска,

Устало тлеет сигарета.


Поет в измученной душе

Мотивчик пошлый старой песни:

"В столице рай и в шалаше…"

Одно и то же – хоть ты тресни.


На кухне свет. Ворчит жена

И жарит рыбные котлеты.

Она развязна и пьяна.

А жизнь пуста и нет просвета.


2010


Живу как все


Живу как все: пылю без вдохновенья;

Ну, в общем, так – впустую, день за днем.

Жизнь приучила к боли и смиренью,

Судьба ведет извилистым путем.


Глаза закрыв и сжав плотнее губы,

Ищу с людьми распавшуюся связь.

"Отстань от нас…" – все говорили грубо

И пробегали мимо, торопясь.


Друзей сейчас заводят в Интернете -

Мир виртуальный ближе и родней.

Ну что за век! Всё в черно-белом цвете,

Без красоты и праздничных затей.


2010


Деньги


Сменим пару поколений,

Купим ворох громких мнений,

Позабудем слово "честь".

Постепенно изменений

Будет столько, что не счесть.


Правят нами ложь и зависть.

Что сюда еще добавить?

Деньги! Больше ничего:

Бог, которого восславить

Я хочу лишь одного.


Деньги – идол, символ власти,

Наслажденье, буйство страсти,

Недоступная мечта.

Все мы знаем, хоть отчасти,

Как сильна их красота.


Есть наличка – мир прекрасен,

Беззаботен, безопасен,

Словно сказка без конца.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Движение литературы. Том I
Движение литературы. Том I

В двухтомнике представлен литературно-критический анализ движения отечественной поэзии и прозы последних четырех десятилетий в постоянном сопоставлении и соотнесении с тенденциями и с классическими именами XIX – первой половины XX в., в числе которых для автора оказались определяющими или особо значимыми Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Достоевский, Вл. Соловьев, Случевский, Блок, Платонов и Заболоцкий, – мысли о тех или иных гранях их творчества вылились в самостоятельные изыскания.Среди литераторов-современников в кругозоре автора центральное положение занимают прозаики Андрей Битов и Владимир Макании, поэты Александр Кушнер и Олег Чухонцев.В посвященных современности главах обобщающего характера немало места уделено жесткой литературной полемике.Последние два раздела второго тома отражают устойчивый интерес автора к воплощению социально-идеологических тем в специфических литературных жанрах (раздел «Идеологический роман»), а также к современному состоянию филологической науки и стиховедения (раздел «Филология и филологи»).

Ирина Бенционовна Роднянская

Критика / Литературоведение / Поэзия / Языкознание / Стихи и поэзия