Моя Ева

Но, глядя тогда на Лену с потухшим взглядом и блеклыми немытыми волосами, я понимал, что она, к сожалению, оказалась слабой и неготовой принять истинные возможности, которые предоставляла свобода. А ведь всегда производила впечатление сильной и уверенной в себе девушки.

Лена робко извинилась за то, что задержала меня и без какого-либо вступления оповестила о том, что у меня есть дочь.

Как в ступоре, смотрел на нее, ничего не понимая, а она тем временем что-то продолжала говорить – про органы опеки, которые хотят отобрать у нее малышку, про какого-то мужика, который ее избивает. Плакала и умоляла помочь ей, а я глядел на нее и ни слова не мог вымолвить.

В какой-то момент заметил, что проходящие мимо соседи кидают в нашу сторону осуждающие взгляды, и только тогда понял, что Лена абсолютно себя не контролирует и истерично на весь двор рыдает. Чтобы не привлекать к нашей паре больше внимания, пригласил ее в дом, сделал горячий чай и, когда она немного успокоилась, попросил вновь рассказать причину визита.

По ее словам, она родила от меня ребенка, которого мы зачали в последний день перед тем, как Лена покинула интернат. Тот вечер я прекрасно запомнил, потому что случился мой первый сексуальный опыт. Все произошло спонтанно, в подсобке, где хранились принадлежности для уборки, она просто потянула меня за руку, когда мы возвращались из столовой, и толкнула в темноту. Там воняло сыростью и хлоркой, но нам было все равно. Помню, что кончил быстро, и, когда мы вышли из подсобки, готов был сквозь землю провалиться от стыда, потому что прекрасно понимал, что не доставил ей абсолютно никакого удовольствия. Но, несмотря на это, она украдкой поцеловала меня, нежно улыбнулась и убежала в корпус для девчонок. И с тех пор я ее не видел.

А сейчас она сидит передо мной, обхватив тонкими пальцами мою единственную кружку, и просит о помощи.

– Я познакомилась с Ромой на пятом месяце беременности. Он красиво ухаживал, говорил, ему не важно, что малышка не его, признавался в любви. Рома переехал ко мне, и мы начали жить вместе. Я была так счастлива, правда. Очень счастлива. Он работал, я растила Машу. У нас, конечно же, не было много денег, но нам хватало. Не в деньгах ведь счастье, не так ли? Но год назад все изменилось: он начал играть на деньги и залез в долги. И с тех пор его будто подменили. Он стал агрессивным… Я бы все стерпела, все, Игорь. Но Маша… она ведь еще такая маленькая, а он и ее… он ее тоже бьет. Я не могу так больше, не могу… А на днях кто-то из соседей вызвал полицию из-за наших криков, а еще через день пришли из органов опеки, документально засвидетельствовали Машины ссадины и синяки, Рома обвинил меня в побоях, и теперь они грозятся отобрать мою девочку. Я знаю, ты ничем не обязан, во всем виновата только я… но не знаю, что мне теперь делать, пожалуйста, помоги…

Мой привычный мир рухнул за секунду. Всю жизнь я был сам по себе. Были планы, которые пытался воплотить во что бы то ни стало, и семья, тем более маленький ребенок, в них никак не входили.

Когда я впервые увидел Машу, никаких сомнений в том, что это моя дочь, у меня не возникло. Она была моей миниатюрной копией. Маша застенчиво глядела на меня, прячась за юбку матери, когда Лена нас познакомила. Не знаю, что почувствовал в тот момент, но не отцовскую любовь уж точно. Скорее всего страх от понимания, что я вдруг стал ответственен за жизнь и судьбу двух посторонних мне людей. Именно так воспринимал их поначалу.

С Ромой разобрался быстро: короткий разговор и кулак правой под ребра заставили его навсегда забыть о существовании моей дочери и Лены, с которой мы в скором времени расписались. Они переехали ко мне, а Ленину квартиру мы начали сдавать квартирантам. Деньги с арендной платы и моей ночной подработки позволили обеспечить дочь всем необходимым. Органы опеки быстро отвязались, увидев свидетельство о браке и приемлемые условия, в которых жила Маша. На тот момент я встречался с девушкой с параллельного потока, отношения с ней мне, естественно, пришлось оборвать, но с Леной, как ни старались, так и не сумели стать полноценными мужем и женой.

Секс нисколько нас не сближал, он был каким-то механическим и безвкусным, и, тем не менее, каждый из нас старался внести свою лепту в семейную жизнь и обустройство домашнего быта. Лена прикладывала все усилия, чтобы сделать наш дом более уютным, а я делал все возможное, чтобы обеспечить нам достойную жизнь.

Ее не стало внезапно. Высокая температура в течение двух дней, которую мы практически не могли сбить, скорая, реанимация и диагноз пневмония тяжелой тотальной формы. Доктора сделали все возможное, но им так и не удалось спасти Лену – слишком запущенной была инфекция.