Моя Европа

Моя миссия закончилась печально. ("Заговор послов". Прим. ред.) Я с самого начала испытывал трудности. Большевики очень боялись немцев, которых они терпеть не могли. Поэтому они очень хотели получить признание со стороны Великобритании и Соединённых Штатов. Но, придя к власти в результате обещания немедленного и безоговорочного мира, большевики понимали, что им не удержаться у власти в случае продолжения войны. Мир на любых условиях был, таким образом, существенным условием выживания большевиков. Только если бы Германия захватила бы всю страну, Ленин бы согласился принять военную помощь от Франции, Великобритании и Соединённых Штатов. Троцкий, отказавшийся подписать Брест-Литовский мир, мог бы продолжать воевать, но при всех его военных и административных заслугах, он не был Лениным. Правительство Франции настаивало на немедленном вмешательстве, хотели того большевики или нет. Американский Президент Вилсон (Wilson. Вот этот криптоеврей: http://commons.wikimedia.org/wiki/File:Woodrow_Wilson_1913-20.jpgпротивился вмешательству без согласия большевистского правительства. В британском Кабинете Министров мнения разделились. Все соглашались на военную интервенцию с согласия большевиков, но Военное Министерство, озабоченное трудным положением французов и англичан на Западном фронте, настаивало на открытие Восточного фронта любыми средствами. Поэтому получаемые мной инструкции были сумбурными, но задачу я усвоил: всеми возможными способами заставить большевиков противостоять немцам. Я сам не являлся сторонником интервенции без согласия большевиков, и когда я понял, что такого согласия не будет, я только ещё больше утвердился в своём мнении. Оно основывалось на четырёх принципах. Большевики стояли у власти и могли удержать её. Антибольшевистские силы были слабы и в обеих столицах не скрывали, что надеялись на помощь Германии в оккупации России и «восстановление порядка». Рабочие и крестьяне устали от войны и толпами дезертировали с фронта: Российская армия таяла на глазах. Восточный фронт мог бы быть восстановлен только с помощью пополнения большим количеством лояльных солдат союзнических армий. Интервенция без согласия большевиков неизбежно бы привела к их союзу с Германией и закончилась бы катастрофой.(В этой краткой фразе Локхарта признание того факта, что Интервенция американской коалиции была с согласия большевиков, то есть в их пользу, а не в пользу никаких не "белых армий, как это подавалось мировой общественности. Это как сейчас американская интервенция в Ирак, дескать, поиск в Ираке оружия масового поражения и демократия на крыльях бомбардировщиков несущих не очень "истощённый уран". Прм. ред.)

Поэтому я стоял за оказание материальной помощи правительству большевиков и принятие позиции Ленина о вынужденной интервенции, в надежде, что события будут работать нам на пользу. Большевики не испытывали симпатий к немцам. Было бы лучше, если ошибки станут делать немцы, а не мы. Моё мнение разделяли Раймонд Робинс (Raymond Robins), возглавлявший Миссию Красного Креста в России и имевший прямой контакт с президентом Вильсоном, и капитан Жак Садуль (Jacques Sadoul) представитель министра вооружений Франции Альберта Томаса (Albert Thomas). Каждый из нас, как мог, защищал свою позицию.

Я по-прежнему считаю нашу точку зрения правильной, но понимаю теперь, что результаты наших усилий оказались плачевными. Мои шифрованные телеграммы, тщательно составленные в конце напряжённого дня, были непростительно дерзкими. Они не убеждали, а раздражали: я рисовал картину страшного врага. Ко мне приходили телеграммы от моей жены, от Хью Валпол (Hugh Walpole http://en.wikipedia.org/wiki/Hugh_Walpole- английский писатель) и моих друзей, которые заявляли, что я рушил свою карьеру, и советовали немедленно возвращаться в Англию. Они не досаждали мне в то время, когда я был самоуверенным юнцом. Более того, эти телеграммы только укрепили моё положение, поскольку большевики читали их и делали свои выводы. Несколько месяцев они высоко ценили меня, хотя это и не доставляло мне удовольствия. Уже тогда большевики видели в каждом врага, а тем более – в не коммунисте. Почти еженедельно ко мне наведывались агенты-провокаторы и пытались спровоцировать. Только иногда они действовали искусно, чаще всего их намерения оказывались просто очевидными. Больше всего меня беспокоило, что по всей Российской Империи мы имели своих представителей в различных антибольшевистских организациях. Я знал об их существовании, но находился в полном неведении об их активности. Это была игра в политическую рулетку.