Моя фронтовая лыжня

Вот когда дошел до нас глубокий смысл предупреждения генерала Андреева! По разным поводам вспоминаем сейчас, как, держа над головой великанские сапоги Авенира, комдив говорил нам: «Берегите, ни в коем случае не теряйте это добро! Уже через месяц, когда начнет пригревать весеннее солнце, сапоги очень и очень понадобятся вам».

Теперь мы имеем возможность комбинировать: днем ходим в сапогах, ночью — в валенках. И все же ярый март то одного обувает в «испанские башмаки», то другого.

На днях попался лыжбатовец Егор Кандауров. Находясь в дозоре, провалился в затянутую тонким ледком лужу. Пока дождался смены, валенки окончательно очугунели. Попробовали ребята стаскивать, да бросили: побоялись, как бы вместе с кожей не стащить. Пришлось пустить в ход нож. Теперь Кандауров отлеживается в ПМП.

А многие «славяне», имеющие только валенки, оказались в еще более трудном положении. Из-за весенней распутицы доставка с Большой земли настолько осложнилась, что обещанные сапоги в срок не прибыли. И в ближайшее время рассчитывать на них не приходится. В результате получается странное явление: наступила весна, а в госпитали все везут и везут обмороженных.

ЧП с Итальянцем

Ведущий архитектурный стиль, принятый на Волховском фронте, предусматривал три основных типа жилых строений на переднем крае.

Во-первых, обыкновенная, прославленная в многочисленных песнях землянка с бревенчатым накатом. Но из-за болотистого грунта построить ее удавалось не всегда. Кроме того, во время переходов или при частой смене позиций на трудоемкие строительные работы не хватало времени.

Во-вторых, конусообразный шалаш из еловых лапок. У нас в лыжбате его в шутку называют «еловым чумом». Шалаш, разумеется, и тепло держит хуже, чем землянка, и от пуль — слабая защита. Но есть у «елового чума» и важное достоинство: он нетребователен к грунту и поставить его — пара пустяков.

А где и как развести большой костер, на котором можно подвесить емкий ротный котел, у которого можно расположиться целым взводом? Густая лесная чаща укрывает только частично. Если костер под открытым небом, то высоко над лесом поднимается столб дыма. А это очень соблазнительный ориентир для вражеских артиллеристов и минометчиков. Даже авиация может нагрянуть…

Так вот, в-третьих, мы, лыжбатовцы, и пехота 4-й гвардейской приспособились так: строим из жердей и еловых лапок шалаши повышенной кубатуры. По одному на взвод, на роту. В основании — квадрат со стороной в пять-шесть метров или круг с диаметром такой же длины, высота в три-четыре метра, верх куполообразный. В отличие от «елового чума» мы называем такое сооружение «еловой ярангой». В ней можно развести довольно большой костер.

Ночью «яранга» скрывает от вражеских наблюдателей пламя костра. Довольно надежно маскирует костер и днем. Дым над «ярангой» не поднимается вверх столбом, он медленно рассеивается, расползается по лесу на значительной площади и слабо заметен издали.

В «яранге» готовят горячую пищу на взвод, а то и на всю роту кипятят чай и хвойный отвар. Здесь у большого костра могут одновременно обогреваться и сушиться двадцать — тридцать бойцов. «Яранга» заменяет нам на переднем крае красный уголок и даже клуб.

В конце марта в «яранге» третьей роты случилось ЧП. Ночью пришла из дозора группа бойцов. Промокших и продрогших, смертельно усталых и голодных.

Поели солдаты, покурили, обсушились и расположились вокруг огня на отдых. Кто лицом к огню, кто спиной, кто ноги к теплу выдвинул… Раньше всех завалился на боковую Гриша Пьянков. Настолько выбился из сил, что даже курить не стал.

Спят ребята богатырским сном… Костер давным-давно потух, и в «яранге» почти так же холодно, как на дворе, где на двадцатиградусном морозе потрескивают деревья.

Наконец один солдат все-таки проснулся. Выбивая дробь зубами и поеживаясь, он разгреб палкой слой пепла до горячих углей, накидал сверху лежащие веером потухшие головешки, добавил свежих дровишек. Раздул огонь в углях и, убедившись, что костер будет гореть, опять улегся спать.

Скоро проснулся еще один солдат — Авенир. Но уже не от холода, а от жара сильно разгоревшегося костра. И видит он удивительную картину: Гриша Пьянков как лег спиной к огню, так и лежит в прежней позе… Его ватные штаны прогорели на заду до живого тела и продолжают тлеть, дымить. А хозяину наполовину сгоревших штанов хоть бы хны: он высвистывает носом какую-то затейливую мелодию.

Авенир схватил Пьянкова под мышки, вытащил наружу и основательно вывалял в снегу. Оказалось, ожоги на ягодицах серьезные — третьей степени. Вдобавок выяснилась еще одна беда: у Пьянкова обморожены кисти рук, ступни ног и лицо. И до такой степени, что никакими натираниями снегом уже не поможешь…

Видимо, Пьянкова здорово прихватил холод еще в дозоре. А в «яранге» из-за невероятной усталости он не просушил валенки и портянки, на руках так и остались сырые рукавицы. И спал Гриша так крепко, что не чувствовал не только мороза, но даже и огня.