Моя гениальная подруга

Увидев их, я заволновалась. Они подошли поздороваться с кондитером и его женой, дружески похлопали по плечу Стефано и стали смотреть на танцующих. Сначала с видом хозяев квартала, какими себя чувствовали, в упор уставились на Аду, и та отвела взгляд. Потом перекинулись между собой парой слов, ткнули пальцами в Антонио и даже демонстративно помахали ему рукой; он сделал вид, что ничего не заметил. Наконец, они увидели Лилу, пошептались, и Микеле театрально кивнул в знак согласия.

Я не спускала с них глаз. Меня удивляло, неужели Марчелло, который нравился всем девчонкам, не злится на Лилу из-за истории с ножиком, даже наоборот… И правда, он не отрываясь смотрел на ее стройное гибкое тело, на лицо, краше которого не было не только в нашем квартале, но, возможно, и во всем Неаполе. Он смотрел на нее так, будто не мог насмотреться, будто потерял голову и лишился последнего разума. Он прямо-таки впился в нее взглядом и не отвел его, даже когда музыка смолкла.

Все случилось мгновенно. Энцо собирался проводить Лилу в уголок, где сидела я; Стефано и Марчелло, не сговариваясь, одновременно кинулись приглашать ее на танец, но их опередил Паскуале. Лила чуть подпрыгнула и радостно захлопала в ладоши. На танец с четырнадцатилетней девчонкой претендовали четверо парней разного возраста, каждый из которых был уверен в своем абсолютном превосходстве. Игла опустилась на пластинку, заиграла музыка. Стефано, Марчелло и Энцо отступили. Паскуале с Лилой закружились в танце: Паскуале танцевал прекрасно, и Лила сразу разошлась.

В этот миг Микеле Солара — то ли из обиды за брата, то ли из желания устроить скандал — сильно толкнул локтем Стефано и громко произнес:

— Ты вообще мужик или нет? Это же поганый коммунист! А его папаша убил твоего отца! А ты стоишь тут и смотришь, как он танцует с девчонкой, которую ты хотел пригласить!

Паскуале, конечно, ничего не слышал. Музыка играла громко, а он был увлечен акробатическими трюками, которые они выделывали на пару с Лилой. Но слышала я, слышал Энцо, стоявший рядом со мной, и, естественно, слышал Стефано. Мы застыли, уверенные, что сейчас что-то произойдет. Но ничего не произошло. Стефано был не так глуп. Его колбасная лавка процветала, он уже собирался расширяться, выкупив соседнее помещение; он чувствовал себя преуспевающим торговцем, в жизни которого есть все, чего только можно желать. Поэтому он все с той же доброжелательной улыбкой ответил Микеле: «Пусть танцуют. У него здорово получается». И продолжил смотреть на Лилу, будто в тот момент его ничто, кроме нее, не интересовало. Микеле с отвращением скривился и отправился искать кондитера с женой.

Что еще он задумал? Я видела, как он взволнованно что-то втолковывает хозяевам дома, указывает на сидящую в углу Марию, на Стефано, Альфонсо и Пинуччу, на Паскуале и на Кармелу, которая танцевала с Антонио. Как только музыка смолкла, мать Джильолы доброжелательно подхватила Паскуале под руку, отвела в угол комнаты и зашептала что-то ему на ухо.

— Иди, — сказал Микеле брату с улыбкой. — Путь свободен!

Марчелло снова двинулся в сторону Лилы.

Я не сомневалась, что она ему откажет. Я знала, как она его ненавидит. Но не тут-то было. Музыка заиграла снова, Лила поискала взглядом Паскуале, не нашла его и, разгоряченная, схватила Марчелло за кисть руки, будто эта кисть существовала сама по себе, без руки и прилагавшегося к ней тела, собираясь заняться тем, что в тот момент увлекало ее больше всего на свете, — танцем.

Я посмотрела на Стефано, перевела взгляд на Энцо. Оба стояли набычившись. У меня колотилось сердце. Паскуале, мрачный, подошел к Кармеле и что-то резко ей сказал. Кармела попыталась шепотом возразить, но он громко велел ей замолчать. К ним подошел Антонио, они с Паскуале о чем-то коротко переговорили и злобно уставились на Микеле, который болтал со Стефано. Марчелло танцевал с Лилой: притягивал ее к себе, подбрасывал в танце и снова подхватывал. Потом Антонио пошел забирать с танцевальной площадки Аду. Музыка смолкла, Лила вернулась ко мне.

— Кое-что случилось. Нам надо уходить, — сказала я ей.

— Да хоть землетрясение! — засмеялась она. — Мне полагается еще один танец. — Она посмотрела на Энцо, который стоял, прислонившись к стене. Но тут к ней снова подошел Марчелло, и она позволила ему утащить себя танцевать.

Ко мне приблизился хмурый Паскуале и сказал, что нам пора.

— Подождем, пока Лила кончит танцевать.

— Нет, уходим сейчас, — тоном, не допускающим возражений, почти грубо произнес он. Затем двинулся прямо на Микеле Солару и сильно толкнул его плечом; тот засмеялся и вполголоса отпустил какую-то реплику, судя по всему похабную. Паскуале направился к двери, таща за собой упирающуюся Кармелу; Антонио следовал за ним, крепко держа за руку Аду.

Я обернулась и посмотрела, что делает Энцо, но он все так же стоял прислонившись к стене и смотрел, как танцует Лила. Музыка закончилась. Лила пошла в мою сторону, по пятам за ней топал Марчелло: глаза у него довольно сверкали.

— Нам пора! — чуть ли не заорала я не своим голосом.