Моя горькая месть (СИ)

— Я ее на полу увидела. Это… да, это несчастный случай, мама не в себе была, — Вера наклонилась надо мной, и слезы ее теперь на мою грудь капают, кислотой разъедая. — Или не несчастный случай, я не знаю, Влад, не знаю! Недавно только вспоминать начала об этом, или же просто думать запрещала самой себе. Мама толкнула ее — это то, что я знаю. Толкнула, и ушла, а Ника лежала там, и на ней камни были, а я правда помочь хотела. Я и в грудь ее била, чтобы она очнулась, и трясла, и вытащить пыталась, и…

И это конец, это самый эпичный пи*дец моей жизни. Каждое слово — правда, каждое гребаное слово. Чертовски больно от такой правды, лучше бы мне узнать ее сразу, или хоть в тот день, когда Вера пришла ко мне требовать деньги на лечение матери — все бы по-другому было.

Абсолютно все было бы иначе. Я бы просто любил Веру, а не убивал.

— Вера…

— Это не все, Влад, это не все, — кажется, у нее силы закончились, и Вера легла на меня, мокрым лицом в шею уткнувшись. — Я сказала, что это несчастный случай был? Так вот, я не уверена.

— Это мать была.

— Или я, — всхлипнула она. — В том-то и дело, что я не знаю. Может, Ника без сознания была, а я… я испугалась жутко, и так трясла ее, так тянула, и била, чтобы очнулась. Может, я ее добила? Или, — Вера рыданиями захлебывается, стонет мне в шею, да мне и самому орать охота, чтобы больше ни слова не говорила, — или Ника была жива даже когда я уходила. Мама ушла, и я ушла. Мы обе бросили ее там. Я в таком ужасе была, мне все казалось, что если я расскажу — то мне конец, и я молчала, а потом забыла. Но это ведь могла быть я, всему я виной. Вот она — правда.

Да, вот она — правда, и я не знаю, что с ней делать. Хотел — получай, так? Так. Но Вера открылась мне, и, черт, не виновата она. Вернее, не она виновата, а та женщина, которая меня родила. Не было у Веры злого умысла, зависть к сестре была, да, но зла она не хотела, и сейчас правду мне сказала, душу открыла. И груз этот, от которого Вера страдает, я бы с радостью себе забрал, заслужил ведь, но не могу — она срослась с ним, намертво сцепилась.

— Не плачь. Хватит, любимая, забудь. Ты не виновата, — слова дались мне тяжело, ведь именно ее я и считал виновной столько лет, но Вера — такая же жертва, как и Ника. Пожалуй, ей даже тяжелее пришлось, чем моей сестре.

— А если это я? Я помочь хотела, но если это я? — в голос зарыдала она, и я перевернулся на кровати, подмял ее под себя, впервые решив сделать то, что должен — постараться защитить от всего мира.

— Это не ты, это мать, — жестко оборвал, чтобы и не думала об этом.

Хотя сам не уверен. Но даже если Вера, виновата все равно не она.

— Но мама больна, Влад. Ты ведь видел ее? Она всегда была не в себе, а таких людей нельзя винить. Нику она любила, и специально никогда бы не стала ей вредить!

— Ты после всего ее защищаешь, — лбом к ее лбу прислонился, и так горько от того, что Вера всегда преданной собакой будет для той, кто этого не оценит. — Да не любила мать никого, кроме себя. И да, ее можно винить, ее НУЖНО винить! Травила она и тебя, и меня — это поступок ненормальный, но спланированный. И за действия она свои всегда могла отвечать. Мать была больна, но вменяема, а значит — она виновата. Себя не вини, вини ее, и прошу, Вера, хватит ее любить! Люби лучше меня, только меня, но не ее. Не достойна эта женщина ничего, кроме плевка на могилу.

В мою спину пальцами вцепилась, Вере больно, и она на мне это вымещает — пусть, пара царапин или синяков. Ерунда, на самом деле. Губы кусает, спорить со мной хочет, отказывается верить, что матери плевать и на Нику, и на меня, и на саму Веру. Все хочет верить в великую любовь, а не было ее, только я Веру любил и любить буду всегда.

И постараюсь все исправить. Чтобы только я и она, и никакого прошлого между нами, никаких тайн больше.

— Прости, что не рассказывала об этом. Прости меня. Ты так о маме говорил, так презирал ее, ненавидел, а мне это ножом по сердцу. Она болела очень, и я решила, что незачем тебе знать, — Вера поморщилась, и зашипела от моего нечаянного прикосновения к ее груди. — И я знала, что тебе будет больно это узнать. Я тебя чувствую, Влад, знаю, каково тебе. И за это прости.

Глупая девчонка. Да, мне больно, но это пройдет. Вообще все пройдет, главное — она рядом, и теперь никуда не денется от меня. Теперь на всю жизнь!

— Хватит уже извиняться, — поцеловал ее мокрые, соленые губы — грубовато, чтобы в чувство пришла, и Вера глаза распахнула широко, а в них слезы подступающие. — И плакать хватит. Давай просто жить. Вдвоем, и желательно, счастливо.

Глава 12

Влад

— Новая квартира? А как же та? Мне и прошлая нравилась, — Вера осмотрелась, обернулась ко мне с улыбкой, и снова стало дышать больно, глядя на нее. Вся солнечным светом окутана, и вся она моя. — Хотя здесь тоже ничего, привыкну.

— Привыкнем, — поправил я с нажимом. — Жить я буду с тобой.