Моя идеальная

Выполняю все его указания. Сильнее сжимаю пальцы, не смотря на тупую ноющую боль в разбитых руках. Ускоряю темп. Разрываю поцелуй и смотрю вниз. Как заворожённая слежу за своими движениями. На кончике выступает прозрачная капелька. Даже не анализирую свои действия, когда нагибаюсь и слизываю её языком. А потом обвожу им головку.

— Твою мать, блядь! — вскрикивает Артём и тут же дёргает меня за волосы, оттягивая назад.

Из его члена вырывается струя мутной, белесой и горячей жидкости прямо мне на грудь и живот.

— Сука! Что же ты делаешь, Настя? — рычит сквозь зубы, короткими урывками хватая воздух.

В каком-то ступоре смотрю, как он обхватывает член и ещё несколько раз передёргивает, выдавливая из него остатки спермы. И только когда он переводит взгляд на моё тело, отлетаю на другой край кровати и начинаю дрожать. И не просто дрожать. Меня так колотит, что зубы стучат друг об друга.

Северов обходит постель и берёт меня на руки, размазывая между нашими телами своё семя, несёт в ванную. Ставит на ноги, одной рукой придерживая за талию, а второй настраивая воду. Если он сейчас отпустит меня, то я просто свалюсь на пол.

— Чего ты дрожишь, маленькая? — спрашивает, поднимая ладонями моё лицо.

Даже сквозь колотун ощущаю и его дрожь.

— Я что-то сд-делала не т-так? — отбиваю зубами дробь, но остановиться не могу.

— Блядь, ты точно дурочка! — рычит, и прижимает к себе. Чувствую, как скользят друг об друга наши тела от его спермы. Но и это тоже не противно. Притискиваюсь ближе и обнимаю в ответ, стараясь унять трясучку. — Чего ты так боишься? Я не стану тебя осуждать. Я не судья и не палач. Не хочу, чтобы между нами были какие-то запреты, родная. Хочу делать с тобой всё. Вместе, малыш. Блядь, всё перепробовать хочу! Каждый вид секса. Каждую позу.

Чувствую, как жар приливает к лицу, разрастаясь красными пятнами на щеках. Сердце долбится так, что ещё немного и выпрыгнет из груди.

— Тебе понравилось то, что я делала? — набираюсь смелости и смотрю в глаза.

В них нет насмешки, презрения или отвращения. Только желание и, кажется, восхищение.

— Бля, ты сейчас серьёзно, Насть? Я кончил, едва ты ко мне прикоснулась. Ты не просто охуенная. Ты лучшая, девочка моя. С тобой всё, как в первый раз. Я даже не вошёл в тебя, а как пацан спустил от одного касания твоего язычка. Можешь теперь всем рассказывать, что секс-символ академии Артём Северов — скорострел. Но с тобой не получается иначе. Стараюсь держаться, но не могу. Всё впервые. Каждый поцелуй. Каждое касание. Даже каждый вдох. Понимаешь, что я хочу тебе сказать? — опять цепляет взглядом мои глаза и уже не отпускает.

— Да, любимый, понимаю. Когда любишь, всё впервые. Для нас обоих.

Он опускает голову и утыкается своим лбом в мой. Хотя он и раньше так делал, но как никогда остро его сорвавшееся дыхание впитываю. А он глотает мои короткие выдохи. И пусть он больше не говорит, что любит. Я за двоих сказала. Однажды я снова пробьюсь к нему в сердце. И больше никогда оттуда не уйду.

Северов заносит меня в душевую кабину и сам моет. Мочалку даже не берёт. Наливает на ладони гель для душа и скользит по моим рукам и плечам, осторожно втирая его в места, где виднеются синяки. Проводит по шее и спускается к груди, уделяя ей особое внимание. Он сжимает и мнёт, опять играя с мгновенно ставшими твёрдыми вершинками сосков. Живот, промежность и ягодицы тоже не остаются без внимания. И пусть касания едва ощутимые, я чувствую, насколько трудно ему удаётся держать себя в руках. Опять ставший твёрдым член вдавливается в живот, разжигая пламя.

— Тём, мы моемся или сексом занимаемся? — смеюсь, когда весь этот процесс занимает уже более получаса.

— А ты сама как думаешь? — хрипит, задевая ртом мои губы.

Намёки я понимать умею.

Обхватываю ладонью член и сжимаю пальцы.

Быстрые движения. Глухие стоны. Сбившееся дыхание.

Двусторонне.

Артём просовывает мне руку между бёдер и вставляет пальцы. Сама насаживаюсь на них, когда начинает двигать.

— Тёма, я хочу тебя. Не так. По-настоящему хочу. Всего тебя внутри почувствовать. Не хочу ждать больше! — шиплю, вгрызаясь в его рот.

Да, после того утра в коридоре академии, когда он обернулся, во мне что-то сломалось и с треском разлетелось. Уже тогда не было больше идеальной девочки, хотя я упорно хваталась за её фантом. С Северовым я потеряла значение слов страх и стыд. За три мучительных недели без него я забыла слова скромность и гордость. За несколько часов рядом я разучилась краснеть и стесняться. Никаких больше запретов. Никаких недомолвок. Остались только раскрытое сердце и голая душа. Все чувства наружу. Все эмоции в глаза. Всю боль и страсть на двоих. Идеальная девочка сгорела и из её пепла восстала новая я. Более сильная и уверенная. И пусть неидеальная. Но впервые живая и свободная.

— Не сейчас, родная. — бурчит парень, кусая за шею и ускоряя движения пальцами.

— Почему нет, любимый? Ты же тоже хочешь меня! — отбиваю, оставляя засос на его плече и наращивая темп.