Моя идеальная

Настя тем временем скидывает вторую бретельку и приподнимает обе груди, продолжая дразнить поглаживаниями больших пальцев соски. И снова начинает медленно раскачиваться, кружиться и касаться себя руками, сука, везде, продолжая стремительно уничтожать разделяющие нас метры. Когда между нами остаётся не более нескольких сантиметров, упирается ладонями в колени, наклоняется, а потом резко вскидывает голову вверх, отхлестав меня мокрыми прядями по лицу, выпрямляется. Не больно, но пиздец как заводит.

Блядь, понятия не имею, откуда она этого нахваталась, но конкретно охуеваю, когда её стопа с острым каблуком оказывается у меня между ног, открывая вид на истекающую блестящей влагой жемчужину, а сама она, не меняя положения, притискивается ближе и сипит:

— В этот раз я хочу видеть, как ты это делаешь.

— Блядь! — то ли рычу, то ли шиплю, подрываясь на ноги и сдёргивая штаны вместе с боксерами.

Моя порочная девочка следит за моими действиями, продолжая покачиваться и скользить по своему телу. Оставив штаны там, куда они упали, паркуюсь обратно на стул, сжимая эрекцию и, сука, дрочу, глядя на то, как она двигается. Любимая обводит языком губы, а затем тянется пальчиками к клитору.

— Блядь, Настя… — голос садится до беззвучного хрипа, сменяясь рваными выдохами, когда она раздвигает влажные разбухшие складки и скользит между ними, собирая влагу.

Стягиваю футболку через голову и перехватываю её кисть. Она жадно ловит губами воздух. Едва взглядами сталкиваемся, мотор глохнет. В её глазах такая темнота, что я вязну в ней. Любимая замирает на несколько мгновений, а потом седлает меня. Сжимаю ладонями её ягодицы и приподнимаю, проходясь членом по половым губам, но всё ещё не вхожу в неё. Растягиваю не только прелюдию, но и удовольствие. Ствол сразу становится скользким от обилия её смазки, которая даже на мошонку стекает.

— Горячая… — сиплю, проводя головкой по твёрдой жемчужине. — Мокрая… — ловлю губами сосок сквозь прозрачную ткань. — Хочешь? — добиваю хрипом, приподнимая её и утыкаясь шляпой в манящий вход в мой собственный Рай с большой буквы.

— Хватит, Тёма. — растягивает стонами мольбу, предпринимая попытку опуститься на меня.

— Скажи, Настя.

Она с трудом фокусирует рассеянный взгляд на моём лице, цепляется пальцами мне в волосы и толкается языком в рот.

— Я хочу тебя, Северов. — выталкивает без какой либо скромности. — Я хочу почувствовать тебя внутри. Я хочу, Тёма, чтобы наша диета наконец закончилась. — выбивает обрывистыми выдохами мне прямо в губы.

Мучительно медленно опускаю её вниз, заполняя. Она реально настолько мокрая, что я уверенно вхожу в неё до упора, несмотря на то, что она узкая и тесная, как, блядь, в наш первый раз. От одуряющего кайфа оба в голос стонем.

Вдавливаю пальцы в упругую задницу и рычу ей в ухо, прикусывая мочку:

— Скачи. Давай, родная…

Моя девочка цепляется ладонями мне в плечи и начинает не спеша раскачиваться, на каждом толчке давясь стонами. И я, сука, стону сквозь сжатые зубы. В ней не просто горячо, я будто в жерле вулкана. Всё тело горит. На коже пот выступает. По конечностям мандраж летит.

Обоюдно.

Острые ногти царапают спину и плечи. Раздирают кожу на предплечьях. Из распухших губ вырываются влажные хриплые звуки.

Сам ничего не предпринимаю, кроме того, что придерживаю её задницу и нападаю на сладкие губы. Полностью позволяю ей вести.

Движения становятся быстрее. Толчки резче. Стоны громче. Дыхание рывками. Губы укусами. Глаза туманом. Сердца бешено в унисон.

— Тёмааа!!! — кричит моя девочка, кончая.

Как же меня вставляет то, что она каждый раз выкрикивает моё имя во время разрядки, хотя сейчас я реально ничего не сделал.

Стенки её влагалища с силой сдавливают член, вырывая из моего горла животное рычание.

Настя падает мне на грудь, утыкаясь головой в плечо, и тяжело дышит. Её крупно потряхивает.

Не дожидаясь, пока конвульсии от оргазма стихнут, хватаю на руки и укладываю на стол. Одним быстрым движением толкаюсь в неё членом до упора, издавая затяжной полустон-полурык. И она стоном грудь рвёт. Горячие стенки всё ещё продолжают пульсировать, туго обволакивая ствол. Даже, блядь, пошевелиться не рискую, тратя все силы на слетевшее к хуям дыхание.

Я так долго об этом мечтал, что сейчас едва эмоции сдерживаю. И вовсе не о том, чтобы снова трахать свою девочку, а о том, чтобы закончить начатое на этом самом столе.

Как только удаётся словить хладнокровие, медленно, очень медленно подаюсь назад и так же без спешки возвращаюсь обратно, кайфуя от ощущения её жара, упругости, мягкости на гладкой коже ствола. Блядь, только с ней бывает так хорошо. Двусторонне стонем, когда поджавшимися яйцами с звонким влажным шлепком ударяюсь об ягодицы, упираясь шляпой в матку.

— Люблю тебя… Тёма… люблю… люблю… я скучала… я так… по тебе… по нам… — сипит Настя бессвязно, опираясь на локти и приподнимаясь.