Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

«Я родился с пластиковой ложкой во рту, – пел он с сильным испанским акцентом. – Северная сторона моего города была обращена на восток, а восточная – на юг… ля-ля-ля». Я покатился со смеху, когда услышал его. Это было просто великолепно. Парень в свою очередь тоже засмеялся. Я уверен, что после этого он почувствовал себя намного лучше.

Как вы помните, я торчал в сарае не только ради пения. Я был там ради гитары номер три. Я был нацелен на «Fender», или на что-то похожее, или даже не очень похожее. Я слышал, как Бадди Холли играет на «Fender», и даже на нашем маленьком черно-белом телевизоре звук, который она издавала на песне «That’ll Be The Day», был просто потрясающим. Конечно, я не мог себе позволить «Fender» – цена была астрономической. Такая гитара стоила больше, чем крыло самолета. Только Бадди Холли она была по карману. Я решил сделать гитару сам. Однажды днем, приготовив чай, раздав бутерброды, отшлифовав шкафы, я закончил смену и поехал на метро на Чаринг-Кросс-роуд, чтобы воочию увидеть «Fender Stratocaster», который висел в витрине музыкального магазина. Как же здорово Лео Фендер все продумал… Он сделал углубление на задней части гитары, чтобы она органично сидела на бедре музыканта, словно сшитый на заказ костюм. Я осознал это, рассматривая гитару через витрину. Сделав все нужные измерения, я помчался домой. Я купил два куска красного дерева, и теперь, когда в моем распоряжении были ручные пилы и тиски, я мог соединить два этих куска вместе. У меня также был друг, который работал в мастерской Burns Guitars на Актон-Лейн, и с горем пополам некоторые из звукоснимателей и других гитарных запчастей перебрались из его сарая в мой сарай. Довольно сложно объяснить наличие деревянной стружки на полу фабрики по производству листового металла, но никто не задавал мне лишних вопросов.

Через неделю у меня появился собственный ярко-красный «Fender». Он был на голову выше моей запатентованной складной фанерной гитары, но в конструкции все еще присутствовал один серьезный недостаток. Когда я измерял гитару, то не учел, что стекло витрины все немного увеличивало. Мой «Fender» был чуть больше, чем «Fender» Бадди Холли. Из-за этой небольшой разницы моя гитара весила целую тонну. Звучала она тоже не как «Fender», но тем не менее звук был неплохой. Одним прекрасным вечером в 1957 году, когда я пел «Heartbreak Hotel» в местном молодежном клубе, после выступления со мной захотела поболтать компания ребят. Пение как по волшебству окружало тебя друзьями, и некоторые из этих друзей хотели сколотить свою группу. Если вас интересуют судьбоносные моменты, маленькие события, которые направили мою жизнь в определенное русло, то, вероятно, это был один из них. Меня осенило: петь это весело, музыка помогает заводить друзей, я хочу быть в группе. Гарри Уилсон, который был моим лучшим другом с первых дней в начальной школе, стал барабанщиком. Здоровяк Реджи Чаплин вызвался играть на бас-корыте (струнный инструмент, используемый в американской народной музыке, в котором в качестве резонатора выступает металлическое корыто. – Прим. пер.). Ян Муди играл… не могу вспомнить, на чем он играл. Может быть, на стиральной доске? Его основной работой было просто стоять с нами и выглядеть круто. Он был лицом всего района – и это давало преимущество нашей группе. Уже тогда имидж играл огромную роль. Поэтому он стоял с нами и выглядел круто, лабая на кухонном оборудовании, которое он позаимствовал в доме своих родителей. Его старший брат был королем всех пижонов в Шепердс-Буш, и Ян донашивал его одежду. Когда он вырастал из нее, эти обноски получал я.

В годы моей юности наша скиффл-группа была смыслом всей моей жизни за пределами школы. Затем, когда меня исключили, она стала моей жизнью за пределами фабрики, и на этот раз я относился к этому делу еще серьезнее. Мы перешли от скиффла к самым примитивным версиям громких хитов. Мы сыграли небольшое попурри Литл Ричарда с «Lucille» и «Tutti Frutti». Это хороший пример того, как рок-н-роллу удалось пронести горячие темы мимо цензуры. В этой строчке сквозит секс: «A whop-bop-a-lubop a whop bam boom!». Не сказать, чтобы это было завуалированно, но мужчины в костюмах на Би-би-си думали, что речь шла о мороженом. Любой подросток на планете скажет, что это не так. Рок-н-ролл – это секс. Подсказка в самом названии. Большая часть рок-н-ролльного творчества – это заслуга авторов песен, которые придумывали эвфемизмы для секса. Все это может показаться довольно очевидным, но в те дни истеблишмент, люди в костюмах, не имели об этом ни малейшего понятия. Ей-богу, мисс Молли нравится плясать (строка из песни Литл Ричарда: «Good Golly Miss Molly, sure like to ball». Глагол to ball в сленговом варианте означает «заниматься сексом». – Прим. пер.).