Моя история. Большое спасибо, мистер Кибблвайт

С 1963 года в воздухе начала витать эта энергия. Все завертелось, и музыка была тому причиной. Это период великих рок-групп: «Битлз», «Роллинги», всех этих групп родом из Бирмингема и Ливерпуля. И да, нас я тоже причисляю к этой категории. Каковы шансы, что такая химия снова когда-нибудь воплотится в музыке? Все начиналось с маленьких групп, которые играли скиффл на улицах. Ребята поняли, что могут проявить себя в музыке, даже если для них это было просто поелозить пальцами в наперстках по стиральной доске или подергать за веревку, прикрепленную к метле на ящике из-под чая. Как только вы принимаете в подобном участие, в вас просыпается интерес. Так музыка перешла с улиц в пабы, а затем в клубы. А потом она начала распространяться благодаря подпольным радиостанциям. Конечно, музыка была и раньше, но она не говорила с определенной возрастной группой. Там не было ничего, что могло бы заинтересовать подростков. Не было подростков как таковых. До шестидесятых вы были ребенком, а потом мужчиной. Сначала вы ходили в школу, а затем устраивались на работу. Но это изменилось благодаря нашему поколению. Почему именно мы? Полагаю, это было связано с войной. То, что произошло в шестидесятых, берет свое начало в сороковых годах. Мы поколение, родившееся во время военных действий, вплоть до 1950 года, и это были волшебные годы для музыкантов, художников, ученых, всего такого. Вот что происходит, когда вы начинаете свой путь на невозделанных полях. Столько всего было разрушено, что оставалось только одно – строить. Мы были поколением строителей. У нас не было иного выбора. Мы росли в нужде, и, несмотря на все попытки наших родителей сделать все возможное в данной ситуации, мы были воспитаны людьми, которые изо всех сил пытались оправиться от войны. У них не осталось ничего, чтобы дать нам.

Но ведь это не их вина. После того как отгремело празднование победы и люди перестали целовать друг друга в фонтанах, что у них осталось? Растущий долг, нехватка жилья, безработица. Мужчины вернулись с войны истощенными. Они стали чужаками в своих собственных домах. Многие из них дали слабину. В таком окружении и проходило наше детство. Я был не единственным, чей папа сидел в такси и проливал скупую слезу в каждый День памяти павших.

Будучи детьми, мы мирились с этим, но когда стали подростками, в нас проснулся юношеский гнев. Первыми ласточками были тедди-бои. Они были примерно на пять или шесть лет старше нас, их наряды, словно яркие фонари, выделялись на фоне серости нашей повседневной одежды. Они носили длинные модные пиджаки и разноцветные рубашки с отрезными воротниками. Некоторые из них пошли дальше: их куртки были ярких голубых и розовых цветов и украшены черными бархатными воротниками. Это было начало молодежной революции. Все могло кончиться, так и не начавшись, но как только общество признало коммерческую ценность подростков, все сразу же завертелось. На этом можно было заработать, поэтому все изменилось в мгновение ока. Оглянитесь вокруг. Поразительно, какая внушительная часть экономики сегодня ориентирована на молодежь. Все перевернулось с ног на голову. В шестидесятых мы и представить себе такого не могли, не было никакого плана. Нами управляло чувство, порожденное самоуверенностью и энергией молодости. Молодые люди – пуленепробиваемы. В них заключен неиссякаемый источник энергии, и в нашем случае она проявилась в музыке. Гнев, энергия, потребность быть услышанным – именно этим жили подростковые музыкальные группы, и именно это делало все движение в целом намного круче, чем каждая его часть по отдельности.

Я думаю, что к нам это относилось в большей степени, чем к любым другим группам, с которыми нам доводилось иметь дело. Пит всегда говорил, что наша группа состояла из трех гениев и «просто певца». Спасибо на добром слове, Пит. Что бы он там ни думал, наша группа была больше, чем просто наши персоны по отдельности. Мы были разными людьми и происходили из разных слоев. Пит был гораздо ближе к среднему классу, чем я думал. Джон проходил стажировку в налоговой службе. Кит был из рабочего класса, как и я, но, помимо этого, на него было проблематично навесить какой-либо ярлык. Многие из профессиональных групп с юга на заре шестидесятых были детьми среднего класса, восставшими против ценностей этого же среднего класса. Но мы были не такими. Мы отличались от всех этих групп, и друг от друга мы тоже отличались.

Глава 4. The Detours