Моя карма

Лейтенант недовольно засопел носом, но по приказу капитана придвинул валявшийся в стороне ящик, встал на него и стал стучать по бревну топорищем, переставляя ящик по мере своего продвижения. В одном месте бревно глухо ответило на стук топорища и лейтенант сказал удивлённо:

— Товарищ капитан, здесь пустота. Слышите?

И он еще раз постучал по бревну.

— Ну и что? — сказал Темников. — Может быть, дупло какое.

— Откуда взяться дуплу, если бревно как новенькое. Небось дубовое, — возразил я. — Там тайник.

Капитан нехотя согласился обследовать место, где оказалась пустота. Лейтенант притащил из дальнего угла ещё один ящик и взгромоздился на шаткую пирамиду из двух ящиков, чтобы посмотреть на бревно сверху.

— Товарищ капитан, — воскликнул лейтенант, — здесь действительно тайник, только он плотно прикрыт деревянной вставкой по форме бревна. Кабы не знать — ни в жисть не заметишь.

Лейтенант выковырял лезвием топора деревянную крышку и достал из полого места свёрток из промасленной бумаги. В свёртке оказалось два хорошо сохранившихся маузера.

— Это ещё с гражданской, — предположил лейтенант.

— Да-а, вы можете! — уважительно сказал мне Темников и покачал головой, что значило уважение.

Я устал, у меня появилось вдруг безразличие к тому, что происходило. Я чувствовал, что нуждаюсь в отдыхе, чтобы прийти в себя, и попросил Темникова отвезти меня домой. Темников связался с Управлением и получил добро на то, чтобы меня сегодня больше не беспокоили.

Я вышел из машины подальше от дома, чтобы избежать лишних разговоров, если увидят хозяева или соседи, которые знали, что мы квартируем у Тарьи и Сандара. Толик же в это время ещё находился на работе. Мы с ним вообще виделись не часто: он уходил на работу раньше, чем я в школу, а освобождался я раньше, чем он приходил с работы, но к его приходу я уже шел в театр. В субботу и воскресенье я тоже был занят в театре, так что у нас оставались на общение разве что вечера по понедельникам. «Живём вместе, а почти не видимся», — недовольно ворчал Толик, который до поры до времени даже не подозревал о моей параллельной жизни, связанной с экстрасенсорными способностями, а тем более, по воле рока, с КГБ…

Глава 22

Причудливый дом Печокасов. История фамильных драгоценностей царской семьи. Тайна, которую унесли могилы. Следы кладоискателей и сотрудников НКВД в стенах дома Печокасов. Непреодолимый заслон для экстрасенсорного восприятия. Пустой тайник за шкафом. Сон, похожий на явь. Досье Любови Ивановны и её особое мнение. Официальное сообщение в местных СМИ.

На следующий день я попросил приехать за мной во второй половине дня, так как не хотел, чтобы меня отпрашивали с уроков. Капитан согласовал вопрос с генералом, и тот не возражал, так что к дому Печокасов мы поехали после первой смены занятий в школе.

Причудливый четырёхэтажный дом Печокасов монументом стоял на углу улиц Орджоникидзе и Чапаева и выделялся необычным цветом серого камня. Дом, хотя и требовал серьёзного ремонта, но сохранил свою архитектурную привлекательность. Настоящий замок в стиле модерн с эркером, округлыми выгнутыми формами и какими-то особенными окнами: прямоугольными, круглыми, разделёнными на сегменты и даже в виде замочных скважин.

— Здесь находилась контора акционерного общества и доходный дом. Но здесь же располагались и квартиры самих хозяев, — сказал Темников и добавил: — А улицы до 1919 года назывались не Орджоникидзе и Чапаевская, а Надежденская и Тобольская.

Капитан действительно знал историю своего города.

А горожане знали историю царского сокровища в виде шкатулки с драгоценностями, которые волею судьбы могли оказаться в доме Печокасов. А поэтому здесь искали не только «золото Колчака», но и «царское» золото, то есть украшения семьи Романовых.

— Генерал приказал вас ознакомить с делом дома Печокасов, — сказал в машине Темников. — Что вы о кладе знаете и что вас конкретно интересует?

Я знал эту почти детективную историю не хуже горожан, а просветила меня добрая школьная библиотекарша Любовь Ивановна, которая в пылу всеобщего ажиотажного интереса к кладам, захватившего город, не могла остаться в стороне и со всей свойственной ей тщательностью собрала все доступные публикации по этому делу. Вкратце это выглядело так.

Когда Николай II отрекся от престола и с семьей был выслан в Тобольск, ему разрешили взять с собой фамильные драгоценности. Чувствуя приближение серьезных политических перемен, императрица Александра Федоровна решила, что самые ценные сокровища следует отдать в надежные руки. Некоторые вещи были переданы в местный монастырь, но наиболее ценные доверены бывшему начальнику царской охраны полковнику Кобылинскому, который, в свою очередь, передал их Константину Печокасу, а жена Печокаса дружила с женой Кобылинского, которая являлась сестрой Печокасов.

Считается, что промышленник Александр Печокас, брат Константина, имел тайники в стенах своего дома и по просьбе брата вместе со своими драгоценностями поместил в тайник золото семьи Романовых.