Моя "крыша" – Кремль (СИ)

– Я в этом ни на секунду не сомневался, Игорь Борисович, – как то неожиданно для себя сухо сказал Бушмин. – Кстати, возникает такое впечатление, что кое кто заимел зуб не только на меня, но и на тех людей, кто отдает мне приказы.

– Возможно, – глядя на него сквозь дымчатые очки, сказал Мануилов. – Я думаю, мы об этом еще поговорим…

Но не сейчас, а несколько позднее. Кстати, как ваше самочувствие, Андрей Михалыч?

– Думаю, что я – в порядке.

– Гм… Чай? Кофе? Я распоряжусь, чтобы нам что нибудь сюда принесли.

– Если для меня, то не нужно. Хотя… Кое что, Игорь Борисович, я все же намерен у вас попросить.

– Просите.

– Мне нужен лист бумаги и авторучка.

* * *

Надо отдать должное Мерлону – тот и глазом не повел. Не то что не стал строить одного из своих подчиненных, как это сделал бы на его месте иной начальник, но, не выказав и тени неудовольствия, кивком указал Бушмину на собственный стол, мол, присаживайся, пиши, что хошь (не будь Игорь Борисович тонким психологом, черта с два он совладал бы со своими крутыми ребятишками. А ведь большинство из них оч…ч…чень уважают своего начальника, хотя тот происхождением из околочекистских и полуштатских кругов).

– Особо там не расписывайтесь, подполковник, – подал он реплику, вновь заняв наблюдательную позицию возле прозрачной стены. – У нас, знаете ли, время сейчас в дефиците.

– А мне тут пару слов всего черкнуть! – отозвался из за стола Бушмин. – Ну вот… готово… Теперь, уважаемый Игорь Борисович, фактор времени меня как то не очень беспокоит… Скоро я буду – надеюсь! – свободен на все четыре стороны.

Пробежав глазами только что составленный Бушминым рапорт, Мануилов убрал его в отдельную папку, а папку сунул в ящик стола.

– Я рассчитывал, что вы поставите под моим рапортом свою визу, – четко выговаривая слова, сказал Бушмин. – Если вы сами отказываетесь поставить подпись под моим рапортом об увольнении из "четверки", то я вынужден буду обратиться с рапортом к самому Главкому.

– Имеете такое право, – почти ласково сказал Мер лон. – Но я не думаю, что Главком в данной ситуации даст "добро" на ваш выход из "группы 4", отозвав таким образом у вас лицензию.

– Почему?

– Назову лишь главные причины…

– Да, пожалуйста. Мне интересно знать, почему сотрудник, которому явно перестали доверять и которого даже сочли нужным подвергнуть кое каким неприятным процедурам в ходе спецрасследования, не может покинуть столь серьезную контору? Хотя… Кажется, я понял: руководство намерено само с треском выставить меня за дверь?! Я правильно рассуждаю, уважаемый Игорь Борисович?

– Да, но только отчасти. – Мануилов кивком пригласил Бушмина присесть в свободное кресло, но тот продолжал стоять. – Мы действительно вас уволили.

– Что – уже? – удивился Бушмин.

– Примерно час назад у меня здесь был начальник кадрового управления. Вы, Бушмин, уволены "по собственному". Причем задним числом, с первого декабря минувшего года… Я попросил внести соответствующие изменения в ваше личное дело и в сводную базу данных.

– Занятно. – Бушмин уже чувствовал себя одновременно и задетым таким вот неожиданным поворотом, но и заинтригованным тоже. – А из "четверки" я тоже уволен?

– Да, конечно, – чуть усмехнувшись, сказал Мерлон. Но уже спустя секунду его лицо стало озабоченным. – Думаю, Андрей Михалыч, вы уже догадались, что все это затеяно неспроста, но в то же время – это вы тоже должны понимать – ваше увольнение носит лишь формальный характер. У вас, подполковник, контракт с государством, и никто его – особенно в нынешних условиях – расторгать не собирается!

– Нич чегошеньки не понимаю! Что стряслось то, Игорь Борисович? И почему именно я?

Мерлон ответил после некоторой паузы.

– Потому что эпизод с пропажей Голубева оказался более важным и знаковым, нежели мы первоначально думали, – сказал он. – Но это так, хотя и немаловажная, но все ж деталь. Несколько дней назад, Кондор, вскрылась одна крупнейшая афера, масштабы которой значительно – в разы! – превышают даже "дело «ЮКОСа»". Возможные убытки нам лишь только предстоит оценить.

– Ну а я тут при чем?

– Суть заключается в том, Кондор, что вашу кандидатуру из многих выбрали сразу трое: я сам, тот, кого вы будете прикрывать за кордоном… А вы туда отправитесь не позднее полудня понедельника. И еще один человек, волю и решение которого трудно оспорить.

Наверное, чтобы подчеркнуть только что сказанное им, Мерлон красноречиво вскинул глаза к потолку.

– Н не понял…

Бушмин некоторое время тупо таращился на начальника "четверки", пытаясь сообразить, что бы все это могло означать. Затем, когда у него вдруг что то щелкнуло в мозгу, он медленно перевел взгляд на висящий над головой Мануилова портрет, на котором был запечатлен человек, обладающий холодным обаянием и загадочной полуулыбкой Сфинкса.

Глава 12 Мерзкий клоп, насосавшийся крови

Лещенко приехал на загородный объект одной из частных структур, дружественной спецотделу, в субботу вечером, когда сумерки надежно накрыли своим темным пологом заснеженный ландшафт дальнего Подмосковья.