Моя Латинская Америка. Заметки бывшего торгпреда

Меня всегда искренне трогало завершение католического рождественского моления и пения в латиноамериканских католических церквях протягиванием руки рядом стоящему или стоящей слева и справа, образуя так единение людей с невольными обменами взглядов, которые уж никак не могут быть злыми, недобрыми. Скажете, католическое лицемерие… Может быть и так, но мне всегда вспоминалось в этих случаях и «возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке», хотя пелось это у нас совсем по другому поводу… В теплые там рождественские латинские ночи двери многих домов в этой Америке стоят открытыми настежь и для соседей, и для друзей. И в них может войти даже оставивший когда-то свою жену и детей неверный отец, чтобы принести в эту ночь под елку своим детям подарки, и тут уж никак не принято устраивать скандалы или сводить счеты… Все смягчается и становится другим, всепрощающим и внимательным к друг другу в эти рождественские латинские ночи…

Но пылающий континент известен, разумеется, и совсем другими, далеко не романтическими картинами жестокой классовой борьбы между властью и стремившимся к другой жизни угнетаемыми ею трудящимися. Следы этой эксплуатации и уничтожения человека человеком в этой борьбе до сих пор потрясают. В перуанском городе Кахамарка туристам показывают комнату объемом в два десятка кубометров, которую конкистадор Писарро приказал наполнить золотом и серебром в обмен на жизнь сидевшего в этой комнате последнего вождя индейцев и императора всей империи инков Атауальпы. Как только комната была доверху наполнена сокровищами перуанских Анд, Атауальпа был убит. В 1989 году я со своим коллегой из министерства в Сантьяго-де-Чили забрались на склон возвышавшегося над городом мемориального парка-кладбища, где один из чилийцев полушепотом и с оглядкой рассказывал нам, как люди из немецкой колонии Дигнидад, являющейся поселком закрытого типа, до сих пор выкапывают тут захоронения чилийских патриотов, погружают останки в грузовики и выбрасывают их потом с вертолетов в море. Широко известны в мире и жестокие расправы с коммунистами и левыми патриотами в Аргентине периода военной диктатуры Хорхе Видела в начале 80-х годов, периода военных диктаторов в 1964–1980 гг. в Бразилии, Уругвае, Колумбии, Сальвадоре, Гватемале, Никарагуа. Нищета и голод, с которой в последние годы здесь довольно успешно боролись левые и левоцентристские правительства Аргентины, Бразилии, Венесуэлы все еще остаются фактом в фавелах Рио-де-Жанейро, Лимы, Манагуа и других столиц, а еще сильнее – в отдаленных поселениях индейцев. Ойден Ортега, бывший помощник панамского генерала-патриота Омара Торрихоса, рассказывал мне, как в конце 70-х годов генерал привез из своей поездки в провинцию Дариен прямо на заседание кабинета министров 4-летнего мальчугана с отъеденной им самим от непомерного голода частью своей руки и с какими словами Омар обрушился на притихших от ужаса и страха от этих слов министров и председателя Национального банка, в кабинет которого он приказал повесить «на вечные времена» фотографию этого мальчугана. Что говорить, и Фиделю Кастро, и Че Геваре, и Фарабундо Марти, и Сальвадору Альенде, и тысячам других подлинных патриотов своей Родины было за что бороться и умирать в огнях латиноамериканских революций и восстаний.

Латиноамериканскую цивилизационную модель интересно и довольно точно, будто предвидев сегодняшнюю ситуацию в мире, оценил изучавший этот континент и его народы американский политик Дж. Кеннан, работавший в конце 50-х годов послом США в СССР. Суммируя свои впечатления от длительной поездки по континенту, он написал так: «Их (латиноамериканцев) лень и необязательность, небрежное отношение ко времени, излишние мечтательность и эмоциональность и талант потопить любое дело в разговорах порождают в конечном итоге слабость их экономик и политических институтов, коррупцию, непотизм и т. п., это правда… Но все же надо признать, что это единственный в мире континент, где человек остается человеческим существом, где нет ядерного оружия и никто не думает о его разработке, где сохраняется огромный запас заповедей, познаний и обычаев, выпестованных в христианском мире и направленных на единение человека с Богом и создание цивилизованных условий существования. Этот континент окажется однажды последним хранилищем и депозитарием человеческих христианских ценностей, которые на европейской прародине и в Северной Америке в результате пресыщения, заорганизованности и ослепления страхом и амбициями оказались выброшенными на свалку».