Моя Латинская Америка. Заметки бывшего торгпреда

Латиноамериканский массовый протест, а в последнее время и не только латиноамериканский, со всеми его цивилизационными, романтическими особенностями имеет в современном мире, на мой взгляд, во многом универсальную единую социологическую основу. Это протест самой массовой для современного мира социальной общности – мелких и средних частных собственников вместе с городской образованной частью общества – работниками образования, здравоохранения, служащими государственных структур, которые тоже являются мелкими собственниками (недвижимости, вкладов, земель и т. п.). Именно эта социальная общность была политической и движущей силой, которая в свое время привела к власти в Чили «Народное единство» во главе с Сальвадором Альенде, в начале нового века обеспечила второй приход к власти сандинистов в Никарагуа во главе с Даниэлем Ортега, привела и поддерживала в Аргентине перонистов – супругов Киршнеров, «Партию трудящихся» во главе с Игнасио де Лула и Дильмой Русефф в Бразилии, Эво Моралеса в Боливии, Энрике Корреа в Эквадоре. Попытки же более радикальных, как бы опережающих время революционных экономических и политических преобразований общества в интересах беднейших слоев населения – восстания в Перу «Сендеро Луминосо», партизан-марксистов в Колумбии, Сальвадоре, Гватемале – нынешняя правящая буржуазия научилась сначала информационно изолировать, а затем жестоко подавлять, приклеивая к этим политическим движениям ярлык так называемых радикалов, экстремистов, а порой даже объявляя их террористическими.

Вот и тогда, в Москве декабря 2011-го, находясь среди огромной массы обыкновенных москвичей, – среди людей наемного труда, служащих государственных и частных контор, не бедных, но и совсем не богатых людей, шагавших от Октябрьской площади по Якиманке и далее к Большому Каменному мосту и Болотной площади, возмущенных тем, что их протест и голос за перемены, отданный в кабинках избирательных участков на выборах в Госдуму, оказался выброшенным из счета фальсификациями прихлебателей у власти, – я почувствовал очень похожее на то латиноамериканское дыханье этого объединенного народа – интеллигенции, среднего образованного класса и мелких собственников, а в смелых лозунгах-речовках я будто услышал знакомое «Эль Пуэбло унидо… хамас сера венсидо» (русский вариант: «Когда мы едины – мы непобедимы»). Либеральная «болотная» накипь потом использовала этот народный протест в своих далеко не патриотически направленных целях, как это часто случалось в нашей истории…

Бывали в истории Латинской Америки второй половины прошлого века случаи прихода к власти левых национально-патриотических и правых военных руководителей. При этом национально-патриотические военные режимы, как правило, опирались опять-таки на ту самую наиболее устойчивую перед оказываемым на нее давлением широкую социальную базу – от средней и мелкой буржуазии и госаппарата создаваемого ими госсектора в экономике до беднейших слоев населения (Веласко Альварадо в Перу, Омар Торрихос в Панаме, Уго Чавес в Венесуэле), а правые военные режимы служили опорой крупным собственникам, тесно связанным с интересами иностранного капитала. Потеря левыми военными поддержки той самой широкой социальной базы приводила либо к добровольному их уходу из власти, либо, и чаще всего при поддержке внешних сил, к их насильственному отстранению.

И с каким бы уважением мы ни относились к ярко выраженному социалистическому выбору Кубы, к ее прошлому и нынешнему руководству, к боливарианской социальной революции Уго Чавеса и другим революциям, нам необходимо признать, что, хотя такие рывки вперед в развитии общества могут вдохновлять даже и после поражений, многообразие форм социальных преобразований в обществе с учетом исторических, экономических и геополитических факторов лишь обогащает поиски совершенствования и самого общества, и человека в нем, а признав это и отвергнув всяческие штампы и шаблоны, надо искать в самой жизни нужные для блага людей решения.