Моя леди Джейн

– Ну, значит, сожрал. Продолжайте.

– В-третьих, на моих книгах не должно оставаться сена.

– Скажите, все ваши правила относятся только к книгам? Если да, то мне легко это понять: ваши прошлые светские неудачи ясно свидетельствуют о том, что книги – ваши лучшие друзья. – Он при этом, казалось, сам был ошеломлен собственной грубостью.

Глаза Джейн сузились.

– А вы уверены, что ваша подлинная эзианская натура – лошадиная, а не ослиная?

– Очень смешно, миледи. Вы как раз напомнили мне еще об одном правиле. – Он наставил указательный палец прямо на нее: – Никаких шуток насчет лошадей.

Как-то слишком просто ему удалось выпутаться из затруднительного положения, подумала она.

– Что это у вас лицо так вытянулось, милорд?

– Знаете что! – Окинув комнату неистовым взглядом, он схватил с ночного столика книгу и резко распахнул ее. Брюки при этом угрожающе свесились на одну сторону. – О том, что нельзя разгибать корешки у книг, вы, кажется, ничего не говорили?

Сердце Джейн наполнилось тревогой.

– Оставьте ее в покое! – Ей захотелось отвести глаза, поскольку Гиффорда, казалось, все менее заботило удержание штанов на месте, однако она была не в силах отвести глаза от книги. Что, если он повредит ее? Приведет свою угрозу в исполнение?

– Никаких шуток по поводу лошадей, – повторил он.

– Милорд, я виновата и прошу прощения за лошадиную шутку. Если вы положите книгу на место – в целости и сохранности! – я дам вам морковку.

Он замахнулся на нее несчастным фолиантом.

– Вы, кажется, пошутили на лошадиную тему?

– Не-аааа, – на конский манер заржала она.

– А теперь пошутили?

Прежде чем она успела ответить, в комнату стремительно влетела горничная, явившаяся расстелить постель, – и застала такую картину: Гиффорд в интересном виде с брюками, прижатыми к поясу, Джейн с пылающими от ярости щеками и горка разорванной (в процессе утреннего превращения) одежды на полу. Служанка ахнула и прижала ладони к губам, а затем с криком смущения бросилась прочь из спальни.

На лицо Гиффорда медленно наползала улыбка.

– Теперь она будет думать, что наш брак осуществлен.

Лицо Джейн запылало еще ярче, но она не преминула безопасности ради выхватить у него из рук книгу.

– Милорд, теперь я оставлю вас, чтобы вы могли привести себя в надлежащий вид. Карета, которая должна отвезти нас к месту проведения медового месяца, уже готова.

(Выражение «медовый месяц» в те далекие времена еще было внове и означало не романтическое времяпрепровождение после свадьбы, а месячный запас пьяной медовухи для молодых, но, щадя деликатные чувства читателей, мы придадим ему то же значение, что и в наши дни.)

Гиффорд опять инстинктивно прижал брюки к бедрам.

– Не сомневаюсь, что весь запас ваших книг нас уже тоже поджидает.

– Не волнуйтесь. Для вас найдется местечко. – С этим она, схватив злополучный том, упорхнула.

Когда Гиффорд успел собраться – или когда это сделал за него Биллингсли, Джейн понятия не имела, но сундуки ее мужа уже стояли, плотно привязанные к специальному багажнику на крыше кареты. Для книжек там уж точно места не оставалось, так что пришлось создать небольшую баррикаду из богословских, научных и философских текстов внутри между сиденьями супругов.

– Вам и вправду необходимо все это? – спросил Гиффорд, завидев бумажную крепость.

– Если учесть, что загородный дом, куда нас отправляют, принадлежит роду Дадли, – а я уже имела случай заметить, как в вашей семье обращаются с книгами, – то, возможно, этого будет даже недостаточно, чтобы занять себя долгими дневными часами. – Она нежно погладила корешок ближайшего тома: «Эзианская живопись: анализ и влияние на жизнь общества. Том III».

– А сколько вы намереваетесь прочесть ко времени нашего прибытия? – Он с опаской скосил глаза на гору книг, словно против него готовилось выступить некое грозное Войско Знания.

А что? У многих изданий уголки довольно острые, подумала Джейн.

– Ни строчки, – фыркнула она и выразительно указала на фонарь, отбрасывавший лишь тусклую полоску света в окно кареты. – Здесь недостаточно светло для чтения, а испортить себе зрение мне совсем не улыбается. Лучше уж буду вязать до тех пор, пока меня не перестанет раздражать эта вынужденная ловушка под названием «карета». Возможности поспать в течение дня у меня не имелось. Если бы вы и вправду были «обаятельно подвыпившим джентльменом», вы бы договорились, чтобы сегодня мы отдохнули, а выехали наутро.

– Но утром я буду конем.

– То есть существом, гораздо более пригодным для путешествия в карете.

– Вы забыли правило номер два: этого коня запрягать нельзя.

– Лошадей в карету не запрягают, кучер использует только уздечки.

– Это вы в книжке прочли?

Тут экипаж вздрогнул на высоких колесах и неторопливо отправился в дальнюю дорогу.

– Это я узнала, – сказала Джейн, – благодаря природной наблюдательности.