Моя леди Джейн

Наступила ночь. Она поняла это только по тому, что тусклый свет за окном погас, – организм ее никак не реагировал на смену времени суток. Голова кружилась от голода и жажды. Проведя языком по губам, девушка почувствовала, что они высохли и потрескались. В животе разверзлась какая-то пустота. Она бы с радостью нашла спасение во сне, если б только могла, но волны ужаса и жути поминутно захлестывали ее разум, напоминая: это последние ее минуты на земле, и они истекают.

Если заснуть, они пройдут впустую, в забытьи.

Еще в течение часа – или какого-то отрезка времени, длительность которого ей трудно было оценить, – Джейн думала о Гиффорде. Что он сейчас делает? Скорее всего, из конюшни его уже удалили и перевели в какое-нибудь более надежное место – ведь ночь на дворе. Она вспомнила, как он смеялся и шутил, как очаровательно умел находить забавную сторону во всем на свете. Ну, а как насчет нынешнего положения – в нем тоже есть забавная сторона? Или тем более в завтрашнем?

Если бы только им дали встретиться. Она бы извинилась за все эти минувшие полторы недели. Она назвала бы его королем.

Поцеловала бы и сказала, что доверяет ему. Сказала бы… Сказала бы…

Ох нет, наверное, лучше сейчас не думать о Гиффорде.

Джейн мысленно переключилась на Эдуарда и стала гадать: снедала ли его перед лицом собственной смерти та же страшная неизбывная тоска? Тревога. Трепет. Ужас.

Она хотела было вызвать из глубин воображения еще синонимы, но в эту секунду из-под двери просочился неясный оранжевый свет.

На лестнице послышались шаги, и еще мгновение спустя дверь со скрипом отворилась.

Пламя факела осветило комнату и на миг ослепило девушку. Она вскрикнула и зарылась лицом в колени. Затем, сощурившись, заставила себя посмотреть вверх.

– Джейн! – в комнату вбежала леди Фрэнсис. Факел она торопливо вставила в специальный держатель на стене. – Меня впустила стража. У нас есть две минуты, не больше. Я пришла, чтобы уговорить тебя: прими предложение Марии!

Она опустилась перед Джейн на колени, и в состоянии крайне тревожного возбуждения на ее лице раз в кои-то веки появилось даже что-то материнское.

– И еще я хотела тебе сказать… хотела извиниться за то, что там… тебя не поддержала. Умоляю, прости меня!

Джейн уставилась на мать. Раньше ей никогда не приходилось слышать из ее уст просьбы о прощении, и как теперь реагировать, она решительно не представляла.

– Все это не имеет значения, – произнесла она наконец. – Ведь корона так стремительно перешла из рук в руки, верно? Никто не сопротивлялся.

Леди Фрэнсис склонила голову.

– Весь Тайный совет отвернулся от тебя. Дадли тоже нас предал. Как только Мария прибыла, он тут же присягнул ей на верность, хотя это для него и значило потерю должности лорда-председателя Совета, и заявил о готовности преследовать эзианство. Он объявил себя убежденным единосущником. И все у него вышло на словах так ловко, будто он с самого начала только тем и занимался, что расчищал Марии дорогу к власти. Но бог с ним, сейчас не до Дадли. Речь идет о тебе. Согласись на условия Марии. Еще не поздно. Жизнь в изгнании все же лучше, чем… это.

– Нет.

– Джейн, сейчас не время показывать свое упрямство.

– Это не упрямство. Это дело чести. Я не стану отрекаться от Гиффорда и от эзиан – в том числе от вас, матушка, – у Джейн пересохло в горле, и она закашлялась.

Леди Фрэнсис бросила торопливый взгляд на дверь в страхе, что их кто-нибудь услышит.

– Неблагодарная девчонка. Ты сама не знаешь, что говоришь. Я не эзианка.

– Эзианка, и мне это известно. Еще много лет назад я услышала, как вы говорили об этом с отцом.

Мать покачала головой, словно собиралась оспорить слова Джейн, но потом глубоко вздохнула и прошептала:

– Я ненавижу себя за это. Я никогда не превращаюсь, если только мне удается остановить процесс. Стараюсь затолкать эту часть себя как можно глубже, пока она не будет похоронена навсегда. Это против природы!

– И все же это часть вас, вы сами сказали, – с жаром подхватила Джейн. – В одной из книг об эзианах я читала, что давным-давно, в древности, все люди обладали способностью принимать животный облик. Все были эзианами. Это считалось естественным свойством человека. И божественным даром.

– Глупости! – Лицо матери приобрело ледяное выражение. – Все эти проклятые книги наполнили твою голову всяким вздором! Мне давно следовало их сжечь. Возможно, тогда мы не попали бы в такую беду.

На мгновение Джейн прикрыла глаза. Затем напрягла затекшие мышцы и с усилием встала на ноги.

– Матушка, прошу вас, больше не предлагайте мне проклясть эзианство. Я не передумаю.

Из коридора послышались голоса. Леди Фрэнсис снова метнула взгляд через плечо на дверь.

– Кажется, время почти вышло, – сказала Джейн. – Пора прощаться.

– Умоляю, Джейн! – Мать схватила ее за плечи. – Зачем ты сама идешь на смерть? Она никому не принесет добра, а вся наша семья погибнет. И я тоже. Я потеряю Брэдгейт. Я потеряю все!

– Простите, что не могу этому помешать, – твердо произнесла Джейн. Она тоже любила Брэдгейт, но честь была для нее дороже. – Вы знаете, где держат Гиффорда?