Моя любимая девочка

– У моей жены абсолютно не было мотива, – спокойно сказал Белокопытов. – Те деньги, что я давал Наташе, можно, конечно, назвать крупными суммами, но не настолько, чтобы от их отсутствия мог пострадать наш бюджет. Так что Анжелика могла лишь морщиться про себя, но не более того. К тому же она при виде таракана в обморок падает, а уж чтобы взять нож и убить… Да она вида крови не переносит! С детства боится. А если даже развить вашу версию и предположить, что она наняла киллера, то ему пришлось бы заплатить гораздо больше, чем получала от меня Наташа. К тому же киллеры с ножами на дело не ходят. Так что… – он выразительно развел руками.

– Спасибо, я поняла, – кивнула я. – Извините, что побеспокоила вашу жену, это было необходимо.

– Так, давайте-ка вернемся, там, кажется, что-то совсем выдающееся началось, – прислушавшись к звукам, доносившимся из комнаты, сказал Иннокентий Станиславович.

Царившая до недавнего времени тишина в комнате уже была успешно нарушена. Говорили одновременно почти все, кто там находился. Громче всех галдела тетя Рита. Когда мы с Иннокентием Станиславовичем вошли в комнату, она как раз причитала, сидя на стуле:

– Ну, точно ни одного нормального человека в семье нет! Господи! Сведут Алю в могилу, как есть сведут! Думала, хоть Наташка, покойница, мать ее… царство ей небесное, нормальная была, а она еще хлеще учудила! Да теперь же этот уголовник до конца жизни нам покоя не даст! Перережет еще всех!

– Да что вы такое несете, тетя Рита! – с досадой махнула на нее рукой Настя. – Сейчас не об этом думать нужно.

Самым спокойным выглядел Артемий Владимирович. Аркадия, у которого нервно подрагивали руки, Настя повела в кухню. При виде Иннокентия Станиславовича тетя Рита прекратила свои причитания и сказала:

– Вот, Кеша, чего теперь молодые-то вытворяют!

Белокопытов не удостоил ее ответа. Вместо этого он подошел к Алевтине Михайловне и спросил:

– Ты как, Аля?

– Что же теперь будет, Кеша? – умоляюще посмотрела на него женщина и снова заплакала.

– Ничего не будет! – повысил голос Иннокентий Станиславович. – Я уже все продумал. Тут и думать-то особо нечего было. Настя, Аркадий, идите сюда! – громко позвал он.

Парочка тут же вернулась в комнату. Аркадий выглядел более-менее успокоившимся.

– Я хочу, чтобы это слышали все, – проговорил Иннокентий Станиславович, – чтобы больше к этому не возвращаться никогда. Итак, Кирилл по-прежнему наш, кто бы ни оказался его физическим отцом. И этот вопрос не обсуждается. Отношение к нему остается таким, какое было раньше. К тому, что мы здесь услышали сегодня, нужно отнестись спокойно и принять как должное. И не смаковать эту тему на всех углах! – при этом он строго посмотрел на тетю Риту.

– А что я-то, а что я-то? – недоуменно вытаращила она глаза. – О вас же только…

– Короче, я все сказал. Надеюсь, ни у кого возражений нет.

– Нет, – за всех ответил Аркадий. – Только Кирилл с нами будет жить.

– С кем это с вами? – нахмурился Иннокентий Станиславович.

– Ой, да ты же, Кеша, не знаешь, чего тут эти-то учудили! – радостно заговорила тетя Рита. – Представляешь, жениться надумали! – она показала на Аркадия с Настей.

Эта новость явно была для Иннокентия Станиславовича неожиданной. В первый момент он несколько оторопел, потом нахмурился сильнее, что-то обдумывая.

– Я вам могу все объяснить, – шагнул вперед Аркадий. – Все рассказать, чтобы вы нас поняли.

– Потом расскажешь, Аркадий, – устало остановил его Иннокентий Станиславович. – Я обязательно тебя послушаю. А же́нитесь – так жени́тесь, дело ваше. Это даже для Кирилла лучше будет, с вами жить. А я сейчас домой поеду, что-то мне нехорошо…

– Валерьянки иди выпей! – тут же услужливо предложила тетя Рита, у которой, видимо, имелось единственное лекарственное средство на все случаи жизни. – Или давай я вон пойду налью, а то ты устал поди.

Иннокентий Станиславович отмахнулся.

– Налить валерьянки-то тебе? – не отставала Маргарита Михайловна, угодливо глядя на Белокопытова.

Белокопытов гневно взглянул на нее, приблизился и прямо в лицо дыхнул:

– Нет!

Тетя Рита отшатнулась и быстро прошагала к своему стулу. Белокопытов попрощался со всеми и отбыл. Настя с Аркадием, которых после нового удара оставили в покое – затея с их свадьбой теперь казалась цветочками по сравнению с известием от Валеры Скамейкина, – сидели в стороне. Я поняла, что мое присутствие должно быть как-то оправдано, и решила перейти наконец к тому, зачем, собственно, и приехала сюда.

К тому времени я уже успела проанализировать ситуацию. Еще раз оценив характер каждого, взвесив все мотивы, вспомнив, кто где находился, и проследив за поведением и реакцией всех членов семьи Натальи Белокопытовой, я поняла, что, похоже, вывод из всего этого можно сделать только один. И в этом случае все начинает сходиться – понятны и мотивы, и последующее поведение, и, скорее всего, отсутствие алиби…

Я даже специально ходила в ванную, где бросила кости. Они меня обнадежили.