Моя любимая девочка

Леонид кивнул в сторону Алевтины Михайловны. Та ойкнула и с опаской посмотрела на Скамейкина.

– Не бойтесь, он не опасен. Сейчас Иннокентий Станиславович сюда приедет, я ему уже позвонил, и он все нам расскажет, как он убивал и почему. Лежать! – вдруг закричал Леонид, которому показалось, что поднявшийся с пола и прислонившийся к стенке Валера замышляет что-то недоброе.

Он мигом подскочил к нему и снова уронил его на пол. Потом сел на отчаянно матерящегося и стонущего Скамейкина и почти торжественно заломил ему руки за спину. Потом вытащил наручники и заковал в них Валерины руки. Весьма довольный собой, он освободил Валеру от груза своего торса, пнул его для острастки ногой и отошел к противоположной стене. Несчастный Скамейкин, который только недавно крепко получил от меня, а теперь вынужден был терпеть измывательства Леонида, тихонько скулил, что-то бормоча сквозь зубы. Потом уставился на меня сначала злобным взглядом, а потом каким-то просительным, словно приглашая вступиться за него и объяснить, что он чист и невинен, как младенец. Я хотела было задать Скамейкину вопрос, какого черта он напал на секьюрити Иннокентия Станиславовича, но в это время в дверь снова позвонили, и на сей раз в квартиру зашел сам господин Белокопытов.

– Что это? Кто это? – тут же сухо спросил он у Леонида, как-то брезгливо кивнув в сторону лежащего вниз лицом Валеры.

– Убийца, похоже, Иннокентий Станиславович, – рапортовал тот.

Белокопытов подошел к Валере и ногой перевернул его лицом вверх.

– Старый знакомый, – процедил он с плохо скрываемой ненавистью.

– Вы знаете его? – неподдельно удивился Леонид.

– Да, это Валерий Скамейкин, от которого, слава богу, пять лет назад моя Наташа убереглась. Да, видать, не суждено было ей пожить спокойно в этом мире…

– Я не убивал, – сдавленно проговорил Скамейкин. – Это вот она может подтвердить.

И он неопределенно кивнул в мою сторону.

– Она? – насмешливо спросил Иннокентий Станиславович. – Очень интересно.

– Самое интересное, что он действительно не убивал, – твердо произнесла я. – Потому что у него не было мотивов.

– Мотивов? – переспросил Белокопытов, потом сглотнул слюну и уже хрипло выдавил: – А для уголовника достаточно того, что он когда-то хотел жениться на Наташе, вернее, на моих деньгах… А у него это не получилось, он еще в тюрьму загремел вдобавок. А сейчас вышел и мстит. Вот вам и мотивы.

Тут в разговор вступил Аркадий.

– Как это жениться? – хмуро спросил он. – Я его не знаю.

– А тебя, лох, и не спрашивают, – злобно просипел с пола Скамейкин. – Молчи лучше!

– Бандит настоящий! – выпучив глаза, проговорила тетя Рита и выскользнула на кухню выпить валерьянки.

– Где ты его взял? – по-деловому спросил Белокопытов у Леонида.

– Напал на меня только что. Я подъезд отрабатывал, наружкой, значит, – также по-деловому начал докладывать Леонид. – А этот мне нож к горлу приставил и говорит, мол, где бабки, гони бабки!

– Какие бабки? – нахмурился Белокопытов. – Ничего не понимаю.

– Которые у вашей дочери вроде были. Я сам точно не понял, чего он там мне гнал. Я его, естественно, успокоил, потому что ножом меня на испуг не возьмешь, – с гордостью за себя заметил Леонид. – Потом приволок сюда, он тут перья распушить пытался. А тут и вы пришли.

– Дай-ка нож посмотреть, – попросил Иннокентий Станиславович.

Леонид вытащил из кармана финку.

– Ножик серьезный. Будешь признаваться или ребятам отдать, сволочь? – вскипел Белокопытов, видимо заново переживая убийство дочери.

– Да не убивал я ее! – вдруг заорал Скамейкин. – Она мне бабки была должна, чего я, дурак, что ли, убивать ее?

– Деньги? Наташа должна была тебе деньги? – Белокопытов аж присел от удивления и заглянул Скамейкину в лицо.

– Да. За то, что я буду молчать, от кого она Кирюшку родила.

В комнате наступила тяжелая тишина, которую нарушил несколько секунд спустя кашель больного Артемия Владимировича.

– А от кого… она Кирюшку родила? – пробился сквозь кашель обескураженный возглас Аркадия.

– От кого, от кого, – тут же передразнил его Валера. – Не от тебя же! Фраер прилизанный!

– Господи, да что происходит-то? – в сердцах воскликнула Алевтина Михайловна.

Скамейкин молчал, с ненавистью глядя на Аркадия.

– Так, – решительно вступил в разговор Иннокентий Станиславович. – А ну-ка, объясни, что ты тут плетешь! – И он пнул Скамейкина ногой.

Взглянув исподлобья на Белокопытова, Скамейкин проговорил:

– От меня она пацана родила. Она как раз беременная была, когда меня посадили.

– Ну, совсем хорошо! – ахнула тетя Рита, оторопело переводя взгляд с одного присутствующего на другого.

Иннокентий Станиславович нахмурился, Настя во все глаза смотрела на Аркадия, а последний, побледнев, медленно сжал кулаки и двинулся в сторону Скамейкина. Он не успел, слава богу, ничего ему сделать, потому что между ними быстро вклинился Леонид и перехватил занесенную для удара руку Аркадия.

– Не надо, парень, – по-хорошему посоветовал он. – Остынь лучше, тебе потом это дерьмо все нервы измотает.