Моя любимая половина ночи (ЛП)

Подойдя к машине я понял, что было всего девять, и я еще не хотел домой. Надежды, что эта ночь решит мой конфликт с Кэтрин/Милли, полностью рухнули, потому что Дейзи точно мне не подходила. Мне нравился секс с Милли. Нравилось находиться рядом с ней. Её верность, остроумие и то, что она знала, когда именно нужно было поддержать, говорило о глубине её ума. Но я не мог вытерпеть то, что она жила в неиссякаемой броне и не доверяла никому из нас свою правду. Больше удручало то, что эмоционально она намного глубже, чем кажется. Я не верил, что она была поверхностной.

Не знаю, почему я поехал прямо туда. До нашего секса с ней, раньше, было бы естественно приехать в гости после работы или плохого свидания. Мы разувались, закидывали ноги на журнальный столик, смотрели фильм или пили пиво, или играли в карты. Большего мне и не требовалось, у нас всё было прекрасно.

Теперь же казалось, что есть нечто такое, из-за чего я не просто хотел этого, а нуждался в этом.

Интересно, если бы после первого секса кто-то из нас сказал: «Я хотел бы развить отношения», — это бы всё изменило? И я не стал бы сравнивать её раскованность в сексе с нашей эмоциональной близостью? Из-за общения с женщинами онлайн и оценки этих разговоров у меня в голове появился список условий, где всё это имело равный вес. Я и думать забыл, что у всех нас были сильные и слабые стороны, и что никто не заводил отношения, будучи идеальными.

У меня не было плана. Я припарковался, поднялся к её двери, постучал. Я мог превратить катастрофу с Дейзи в комедию или обсудить с Милли жазненные вопросы насчёт свиданий со мной, но когда она открыла дверь, что-то в её лице сбило меня с толку. Через пару секунд я понял, что она была рада видеть меня на своём крыльце. И что я не ушёл домой с Дейзи.

Её щёки порозовели. Она была немного навеселе. Милли коснулась уха и заправила за него прядку волос, а я пытался вспомнить, когда стал замечать эти мелочи в ней. Например, крохотную ямочку возле уголка её рта, и то, что её левый глаз был на пару оттенков темнее правого, и что она дышала ртом, когда нервничала.

Мы стояли и смотрели друг на друга, а потом её губы расплылись в улыбке, словно восходящее солнце показалось на горизонте. От этого и я рассмеялся.

— Так было ужасно? — сказала она. Она веселилась.

— Отвратительно.

Её ладонь легла на мою грудь, сжала ткань рубашки в кулак, и меня, как в старом фильме, втащили в дом и захлопнули за мной дверь.

— Правда?

Я улыбнулся в её губы.

— Будет смысл, если я скажу, что я понял всё о ней с первого взгляда?

Она потянула меня к себе уже упорнее. Первый раз был милым, нежным, мы болтали. Второй раз был полным жара и страсти, мы будто освободили наши тела. Но эта ночь оказалась срочной и мгновенной: её губы впились в мои в тот же миг, когда она стала задирать мою рубашку. Я сорвал с неё блузку и джинсы раньше, чем остыл двигатель моей машины снаружи.

Мы обнаженными шли, спотыкаясь, по коридору, а потом сдались и прильнули к стене. Я поднял её, придерживал, брал её в задыхающейся суматохе толчков. Я двигался, пока она не кончила, став мягким желе в моих дрожащих руках.

Я осторожно опустил её, поцеловал шрам в виде полумесяца на её плече.

— Ты пришёл сюда для этого? — сонно протянула она. Её пальцы гладили мою щёку, и я невольно прильнул к её ладони.

— Я пришёл сюда к тебе.

В моих словах было столько правды, что я удивился, когда она хрипло усмехнулась. То ли от недоверия, то ли от радости.

— Что мы делаем, Миллс?

Она рассмеялась снова, поцеловала мою шею, посасывая, как мне нравилось. Она уже знала, что я любил. Мы сделали это три раза, что уже явно не назвать случайностью.

— Занимаемся сексом, Рейд.

И эти снисходительные слова с беспечным тоном зазвенели гонгом в моей голове. Её ответ был как словесный эквивалент маршмэллоу, чего-то с формой, но без объёма. Я хотел, чтобы она сказала что-нибудь лучше, может, «Не знаю» — это хотя бы дало повод разговор, показало бы, что она в смятении, как и я.

Я отошёл на шаг, рассматривая её покрасневшую грудь, дрожащие ноги и сытую улыбку. Затем отвернулся и пошёл в гостиную, собирая вещи по пути.

— Ты можешь остаться, — сказала она мне вслед. Радость теплом побежала по моей крови, пока она не добавила. — Мне нужно заехать в университет за парой вещей, но ты можешь остаться.

От этого я рассмеялся.

— Не нужно так нуждаться во мне, Миллс.

— О, не бойся, — сказала она, и это было искренне, а не шуткой. Словно она не знала, почему было бы странно для неё уехать сразу после нашего секса, без всяких эмоций, ожидая, что я просто буду ждать её возращения домой. В прошлом я катался с ней на работу, сам в это время заглядывал в свой кабинет, но сейчас она не хотела и даже не ожидала этого.

Я ощущал себя наполовину рассеянным и наполовину шовинистом, надеясь, что повторяющийся секс с Миллс со временем станет означать для неё нечто большее. Сомневаюсь, что подобное когда-либо произойдёт.

— Круто, Миллс. Мне пора домой.

* * *