Моя любимая рыжая ведьма

— Ты шутишь, да?! — воскликнула я. — А у меня каникулы. Так что картошку, морковку и прочие овощные прелести, я буду чистить в учебный период и исключительно в рамках наказания.

Услышав моё заявление, Саманта скисла. А я представила, сколько там картошки, если нужно накормить тридцать ведьмочек и шестьдесят молодых магов — воинов. Объём вырисовывался нехилый. Моя совесть имела неосторожность пробудиться.

— Ладно, давай сюда свою картошку. Раз уж мне подвезло не маяться с ужином и обедом, так тебе помогу. Но помни моё добро! — поддела я ее.

Все-таки староста бывает очень полезной, особенно, если ты проспал, но не хочешь видеть в журнале отметку о твоем отсутствии.

На стол передо мной быстренько водрузили металлический таз с картофелем и вручили нож.

— И куда очистки? — задала я резонный вопрос.

— Да, прямо на стол чисть, потом соберем. Их парни вечером закопают за лагерем, — пробурчала Саманта.

Взявшись за нож, я принялась быстро и умело счищать кожуру. Все-таки долгие часы на академической кухне даром не прошли. Сколько я этой картошки перечистила, лука перебрала, морковки отмыла. Настоящая хозяюшка теперь. Я из-за проделок Рояны частенько получала в наказание направление на отработку на кухню. Был в этом, конечно, и еще один плюс — там очень здорово кормили. А вкусно поесть я любила всегда. Так что одна сплошная польза от наказаний.

Я погружалась в свои думы — картошка в тазу стремительно заканчивалась. Деревянный стол утопал в очистках. Дождик методично стучал по крыше беседки, то тут, то там стекали тонкие струйки воды. Зябко поежившись, я плотнее укуталась в плащ, но он практически не грел. Ткань, из которой он был пошит, дешевая. Отделки никакой. А подкладку еще в том году Рояна отпорола, потому что она истрепалась и протерлась по нижней кромке. Не ценила моя подруга вещей. Это единственное, чего в ее жизни было в достатке.

Неожиданно на мои плечи опустился толстый добротный черный явно мужской плащ, отделанный стриженым мехом. Чьи-то руки ласково прошлись по моим волосам. Подняв голову, я второй раз за это утро попала в плен черных глаз ведуна.

— Холодно, Малика, — чуть слышно шепнул он, — так и простыть недолго. И еще, в озеро больше не лезь. Погода коварна, не заметишь, как и заболеешь.

Развернувшись, он удалился в сторону леса, а я осталась сидеть с ножом в одной руке и с очищенной картошкой в другой, и в тёплом плаще, от которого пахло мелиссой.

— Я ведь говорила тебе, кажется, Малика, держаться от профессора соф Эсгера подальше, — негромко шикнула на меня учитель Сальвовски, — или ты плохо понимаешь?

Я недоуменно перевела взгляд на учителя. Ей-то что за дело до того, кто там на меня смотрит? Я в принципе никогда у нее в любимицах не ходила. С чего вдруг такая навязчивая забота?

— Я не могу от него держаться подальше, учитель, — промямлила я. — Мы находимся на одной полянке где-то в дремучем лесу, едим с одного котла, умываемся в одном озере. К тому же его палатка следующая после нашей. Что же мне в землю на оставшиеся пять дней закопаться, чтобы не мельтешить у него перед глазами?

В самом-то деле как она себе представляет все это? Может мне себя в спальный мешок замуровать, или в каких кустах до конца практики отсидеться?!

— Ты что не понимаешь, что если вдруг его мимолетное увлечение перерастет в нечто большее, он тебя свяжет. Ты и возразить не сможешь, — продолжала шипеть Сальвовски.

— И как же он это сделает? Привяжет меня за веревку к хвосту лошади и потащит в храм?! Я не немая и свое «нет» смогу сказать в любой момент. Я не аристократка и честь рода беречь не обязана за неимением такого. Он может делать все, что ему заблагорассудится: воровать меня, соблазнять, компрометировать. Но это для меня не повод идти за ним в храм, как жертва на заклание. Так что не надо меня пугать им, словно он нечисть какая.

В запале я откинула последнюю очищенную картошку и встала. Не оборачиваясь на учителя, пошла обратно в палатку будить Рояну. А все их бредни по поводу того, что ведун — это всесильный господин, который одним взглядом заставляет юных девственниц блеять у алтаря «да», пусть оставят при себе. Практически дойдя до высокой серой палатки, я оглянулась. Учитель Сальвовски убирала за мной очищенный картофель, а вот за ее спиной вдалеке стоял Жеан и пристально следил за женщиной.

Усмехнувшись, я вдруг вспомнила, как он рассказывал, что знает, где под каким кустом ежики сидят, а что если он еще и слышит весь тот бред, что здесь про него сочиняют? Наверное, тяжело общаться с людьми зная, какого лестного они о тебе мнения. Даже жалко Жеана стало.

В палатке Рояны не обнаружилось, видимо проснулась и отправилась к озеру умываться. Сев на лежак, я уткнулась носом в мех плаща и вдохнула его аромат. Мелисса. Теперь у меня этот запах будет стойко ассоциироваться с одним определенным мужчиной.