Моя любовь навсегда (СИ)

Стоны и хрипы матери Миланы, ее содрогающееся от боли тело под снежно-белым покровом навсегда остались в памяти Антона. Он с трудом вытащил ее, сопротивляющуюся и кричащую, на улицу. Буквально силой довел до мигнувшего в приветствии минивэна, ждущего их на отсыпанной дорожке. Кто-то припарковал его на заднем дворе, далеко от главных ворот. Здесь почти не работало освещение, поэтому неприметный черный цвет позволил ей слиться с темнотой безлунной ночи.

— Я убью тебя, — сквозь слезы выдавила Милана, когда за ними захлопнулась дверь.

Она не обещала. Она клялась себе, ему, всем присутствующим сейчас в салоне.

Неоновым цветом вспыхнула панель управления, и компьютер сразу построил маршрут.

— Боюсь, что сегодня не твой день, доченька, — сладко причмокнул Глеб, усевшись на заднем сиденье. Он ткнул пистолетом в Антона, которому пришлось перебраться на водительское. — Гони, канареечка. И лучше тебе не попасть к полиции на досмотр, иначе ваши мозги украсят стекла и обивку.

Трясущимися руками обхватив кожаную оплетку, тот проглотил горький ком и посмотрел на пункт назначения. От написанного адреса в навигаторе внутри все застыло, будто его окунули в ледяную воду.

«Проспект Невский 5, корпус 4. Ресторан “Баболовский дворец”».

Глава 59. Чудовище в темноте

Милану трясло, а внутри все сжималось от собственной беспомощности.

Перед глазами вновь и вновь возникала картинка, как ее мать летела на свечи. Пламя бросилось на невесомую ткань, пробралось вверх по телу, опалило кожу. Потом жадно схватило в кулак светлые волосы и распространило вокруг прогорклый запах.

От него до сих пор стояла горечь во рту и наворачивались слезы. Или они были по другому поводу?

— Шагайте! — рявкнул Глеб, затем указал на темнеющее впереди здание ресторана «Баболовский дворец».

Первое детище семьи Канарейкиных. Их финансовый успех и стартовая точка, после которой они стали теми, кем являлись сейчас. Весьма символично, что именно сюда их привезли для расправы. А в том, что в живых они не останутся, Милана почти не сомневалась.

Глеб не пожалел жену, которую называл своим творением. С чего бы ему заботиться о судьбе нелюбимой дочери? Человекоподобная мерзость не имела права дышать с Миланой одним воздухом, но удача, кажется, благоволила ее отцу.

Нет, не отцу. Донору спермы.

— Она выживет, — услышала Милана голос Антона, пока они бесшумно двигались по дорожке через сад. — Я уверен, что ей помогут.

Почему в окнах не горел свет? Где охрана? Кто отключил систему слежения и уличных дронов с камерами? Откуда у Глеба электронный ключ от задней калитки?

Тысяча вопросов без ответа роились в голове Миланы, подобно пчелам в улье. Выдохнув, она ступила на мраморные ступеньки. Задний вход, ведущий в служебный коридор, насколько ей запомнилось, оказался не заперт. Дурное предчувствие вытеснило все прочие эмоции и оттолкнуло на задний план подступающую истерику.

— Что вы сделали с охраной? — спросил Антон, и Милана чуть не закричала на него.

У нее до сих пор жгло руку от прикосновения, когда он уводил ее из горящего дома. Да, Глеб бы их застрелил. Или одного из них, а второго просто ранил. Но у них имелся реальный шанс спасти Илону, — спастись самим, в конце концов! — если бы не дурацкая паника Антона, подступившая так не вовремя.

«Ты злишься не на него, а на себя», — шепнул разум.

«Да».

Милана мысленно согласилась с доводами рассудка, однако бестолково мечущиеся в груди эмоции мешали рациональному мышлению. Она обвиняла то себя, то Антона, то Глеба, то бездействующую полицию в доме.

Они же все видели и знали. Но никто его не остановил.

Каблук подвернулся, и Антон крепко схватил ее выше локтя. На мгновение в свете подключившихся ботов их взгляды встретились. Теплота орехового основания с травянистой обводкой радужки ненадолго погрузили Милану в транс. Да такой сильный, что стало не до Глеба и посторонних звуков.

Чувства, которые она там увидела, не оставили сомнений: Антон винил себя побольше нее. Раскаяние, тоска, печаль и сожаление — все перемешалось внутри него. Оно давило так сильно, что Милана задохнулась от нахлынувших на нее переживаний. Захотелось подойти, уткнуться ему в грудь, втянуть носом знакомый свежий запах и обнять. Крепко, крепко.

А потом заверить, что все будет хорошо.

— Какая трогательная картина. Вы, ребятки, за километр излучаете столько тошнотно ванильной любви, что меня выворачивает наизнанку, — прозвучало рядом с ними.

Милана увидела, как Антон весь напрягся и сжал челюсть, затем повернулся к Вадиму Красовскому.

— Закрой пасть, — рявкнул он, после чего дернулся к бывшему другу, однако вовремя сдержался. Потому что у того тоже был в руках пистолет.

— Давай сюда документы, — Глеб отскочил от взбешенного Антона чуть ли не на два метра, затем протянул руку. — Новый биометрический паспорт, деньги.

— Я думал, ты привезешь жену.