Моя любовь навсегда (СИ)

Паша мрачно уставился на довольного Вадима, который продемонстрировал ему на экране ультрапланшета набор цифр и кодов. Что конкретно там значилось, понимал только он и прекрасно об этом знал. Потому так скалился, будучи единственным в комнате человеком, читающим язык программирования в полной мере.

— Что «готово»? — вздернул бровь Паша, едва сдерживаясь, чтобы не дать Вадиму подзатыльник.

— Ваша дочь вне опасности. Все файлы, компрометирующие ее, удалены с серверов полиции и ФСБ. Без шума, пыли и следов. Ни один айтишник их не восстановит, потому что я использовал совершенно новый вид вируса, — хвастливо выдал тот, после чего протянул руку с мигающим браслетом. — Теперь можно это снять?

— Нет.

Вадим поморщился и потер предплечье.

Смотрелся он, конечно, забавно посреди номера в пятизвездочном отеле. Ему предоставили полный люкс: двуспальная кровать королевских размеров, шелковые покрывала и простыни с расшитыми наволочками, живые цветы в вазах, потрясающий вид на Кремль из окна. Еда в номер по требованию, напитки на выбор в баре.

Рай на земле, а не тюрьма. Условия шикарные, забота полноценная, наблюдение охраны круглосуточное. За исключением двух маленьких деталей: следящие браслеты на руке и лодыжке, а также вживленный в шею чип.

Последний вставили совсем недавно, на коже до сих пор алел рубец от медицинских инструментов. Новая разработка. Стас Морозов со скрипом позволил Паше ее использовать на живом человеке. Потому что чипы толком не протестировали на людях, но уже активно вживляли особо опасным преступникам из колоний строгого режима. Сомнительная инициатива с точки зрения прав человека.

Но разве преступники думали о чьих-то правах, когда совершали противоправные действия в отношении других граждан?

— Я выполнил условия сделки, — напомнил Вадим.

— Радуйся, что тебя просто не пристрелили! — рявкнул Алексей Рокотовский и двинулся было к нему, но его остановил спокойный голос Паши.

— Леша.

Руководитель охранной компании, которая много тесно сотрудничала с семьей Канарейкиных и Тасмановых, выдохнул. Сунув руки в карманы брюк, он буркнул что-то про проверку камер слежения, затем вышел. В спальне трехкомнатного номера остались только Паша, Андрей Радов и сам виновник этого сборища — Вадим Красовский. Все с тем же обиженным видом, что минуту назад.

— Наши с тобой договоренности касались полного снятия обвинений с моей дочери, — Паша наклонился к нему и посмотрел в потемневшие от злости глаза. — Пока Настя остается под следствием, ты будешь сидеть и молчать. Понял?

— Да, — сквозь зубы процедил Вадим.

— Отлично. Теперь отдай ультрапланшет. Я тебе, дорогой мой, не доверяю ни на грамм.

Без возражений и пререканий Вадим послушно протянул устройство Андрею, а тот быстро забрал его. Потом осмотрел, кивнул Паше и двинулся на выход. Как только дверь хлопнула, комната погрузилась в непривычную тишину, изредка разрушаемую шумом сплит-системы.

— Я просто хочу исчезнуть из страны, — тихо выдал Вадим. — Все.

— Так уверен, что твои бывшие товарищи ничего тебе не сделают? — вздернул бровь Паша.

— Они кучка энтузиастов. Для них ваши разборки что-то из серии неактивной двери в шутере.

Интересное сравнение, на которое Паша задумчиво кивнул. Он осмотрел на комнату, выискивая детали организации побега или чего-то подобного. На первый взгляд ничего не нашлось, но через час сюда зайдет полиция. Потом люди Паши обследуют каждый угол с особой щепетильностью, так что вряд ли пропустят какую-нибудь мелочь.

— Отдыхай, — бросил он. — Будем надеяться на скорое разрешение проблемы. К обоюдной радости.

— Я тоже. Надеюсь, — ответил Вадим, и Паше почудилось, что он имел в виду вовсе не расставание навсегда в ближайшей перспективе.

В гостиной за оборудованием дежурили охранники, а в проходе толкались сотрудники полиции. Последние периодически бросали раздраженные взоры на дверь, поджимали губы, но молчаливо принимали приказ руководства.

Надо стоять здесь до талого и приглядывать за щуплым говнюком-айтишником? Будут.

Именно так описал происходящее Родион Рамолов после последнего визита. Он высказывал открыто свое неприятие ситуации через язвительные комментарии, но активно участвовал в расследовании и помогал Паше. Курировал действия Антона в доме Глеба Боярышникова и пообещал взять в работу те материалы, которые поступили от Карла Гессера.

По собственному признанию, Родион намеренно игнорировал факт часто незаконных действий семьи Канарейкиных, Тасмановых и Радовых в угоду «меньшему злу». А еще понимал, что теперь его отдел фактически противостоял Следственному комитету и конкретно Прокопенко Игнату Максимовичу. Потому что капитан юстиции активно вцепился в Пашу, его семью и всех, кто им помогал.

«Новые погоны сами себя на пиджак не пришьют», — иронично заметил Родион в их прошлую встречу.

— Сканирование ничего не показало, но мне нужно чуточку больше времени, — один из парней потряс ультрапланшетом Вадима.

— Сколько? — спросил Паша и выжидающе глянул на молодого специалиста по кибербезопасности.