Моя Мария

– Теперь-то уже понятно, что не резать. Но тогда я не знала, что происходит, и чувство было такое, будто он мне по коже скальпелем водит – чик-чик-чик. У меня татуировка есть, маленькая, на ноге. Я знаю, как они делаются. И то, что делал он, не было похоже на то, как набивают тату.

Терпеть такую боль Мария не собиралась. Она стала кричать и дергаться, Акира по-английски пытался ее успокоить, но она отказывалась слушать. Тогда ей что-то вкололи – и с тех пор вкалывали всякий раз, когда она приходила в себя.

Ее жизнь проходила как в тумане. Ей позволяли очнуться только для того, чтобы дать пройтись по темному подвалу. Но даже в такие минуты, под не выветрившимся до конца наркотиком, она чувствовала, как дикая боль обжигает спину. Ей казалось, что безумный старик просто срезал всю кожу и засыпал свежую рану солью.

– Хотя иногда он как будто жалел меня. – Она грустно улыбнулась. – Были моменты, когда я просыпалась, а Акиры рядом не было. Тогда он говорил мне что-то, тихо так, как будто успокаивал. Но по-японски, я ничего не понимала. И воды давал. Да, думаю, ему было меня жалко.

Мария потеряла счет времени. Она давно уже не спала просто так, только под действием химикатов. Она не знала, что с ней делают, и не надеялась уйти живой. Однако когда она в очередной раз проснулась, рядом никого не было. Ее привязали не слишком крепко, ей удалось дотянуться до странных инструментов, которыми работал старик, – чудных приспособлений из металла и дерева. Его кусачками она перерезала веревки. Дверь в подвал была не заперта. Мария схватила первую попавшуюся под руки рубаху, натянула на себя и выскочила из дома.

Она поняла, что находится где-то в глухой деревне. Добрый час она бежала от дома своих мучителей, пока не добралась до большой дороги и не остановила машину с американскими туристами. Они приняли ее, накормили, помогли вернуться в Токио.

– Они предлагали мне переводчика для разговоров с полицией, но я отказалась, – вздохнула Мария. – Когда я вернулась в отель, выяснилось, что меня не было почти три недели, через пару дней нужно было улетать. Номер был оплачен на все это время, мои вещи дождались меня там. Мне не хотелось связываться с полицией. Кто я для них? Русская шлюха, которая согласилась поехать в отель с первым встречным. Меня еще и пометили как шельму – так я тогда решила.

В отеле она наконец разглядела татуировку.

Мария действительно считала, что сумела сбежать. А вот Павел теперь в этом сомневался. Те, кто так ловко похитил ее, не могли быть настолько небрежны. Да и сбежала она, только когда татуировка была полностью закончена.

Выходит, все это было частью их плана. Но какого, для чего?

– Я увидела, что на спину мне накололи какую-то тетку, – продолжала Мария. – Тогда все было не так красиво, как сейчас, кожа опухла, и я решила, что на мне нарисовали местную проститутку, чтобы развлекать тех, кто меня купит. Оставшиеся дни в Токио я нос не высовывала из отеля, боялась. Да и чувствовала себя неважно – температура из-за этого проклятого тату поднялась. Посмотрела на сакуру, как же! За мной никто не следил и не охотился, но спокойно вздохнуть я смогла, только когда прилетела домой. Естественно, первым делом я бросилась удалять эту татуировку.

– В Японию ты летала в апреле, а в салон пошла в середине июня, – прервал ее Павел. – Я бы не назвал это первым делом.

– Мастера я нашла еще в мае, – грустно кивнула Мария. – Лучшего, Леньку… которого убили сегодня. Но он сказал, что сразу удалять нельзя. Это оказалось не просто тату, а тату в технике ирэдзуми, древней, сейчас ею уже никто не пользуется. Она травмирует кожу намного сильнее, чем современные иглы, потому мне и было так плохо. Нанесение ирэдзуми настолько болезненно, что ее обычно набивают месяцами, иногда и годами – по сеансу в неделю, чтобы успело зажить. Но меня, видишь, не жалели! Леня сказал, что до удаления нужно хотя бы месяц выждать. Я согласилась, а он еще все время отговаривал ее убирать.

– Почему? – удивился Павел.

– Ленька – фанат своего дела… был. Он профессиональный татуировщик, многое об этом знает. Он мне все втолковывал, что ирэдзуми – редчайшая в наши дни техника. Такие тату умеют делать только те, у кого этот секрет в семье передавался с древних времен, когда считалось, что ирэдзуми защищает от бед. Нарисуй на себе дракона – и он порвет твоих врагов, как-то так. Я ему еще говорила: «Лень, от чего меня может гейша защитить?»

– А он что?