Моя Мия. На осколках первой любви (СИ)

Позволяю себя уговорить и, демонстративно отвергнув его руку, прохожу вперёд. В голове каша. Фарш из чувств и недомолвок между нами.

Что дальше?

И что обозначает «сам с этим разберусь»?!

Пока я раздумываю, мы действительно отыскиваем второй вход и… дверь оказывается открытой.

От радости хватаю Мирона за руку и внутренне ликую, когда он сжимает её вместе с моей ладошкой.

— Вы кого-то ищете? — обращается к нам мужчина лет тридцати.

От его резкого голоса в другом конце коридора я вздрагиваю, а Громов, почувствовав это, делает шаг вперёд.

— Да. Нам нужен менеджер или человек, который обрабатывает заказы.

— Зачем?

— В вашей типографии, — объясняет Мирон. Слышится звук открываемой молнии и шуршание целлофана. — Изготавливали этот блокнот. Хотелось бы узнать, кто заказчик?

Мужчина хмурится.

— Мы не предоставляем такие данные.

— А что в них секретного? — широкие плечи Громова передо мной напрягаются, и я выступаю вперёд.

Таким Макаром он только поругается.

— Извините, — голос с непривычки писклявый. — Извините нас. Этот блокнот делали мне. Вот видите — Мия Алиева. Это я. Хочу отблагодарить человека, который подарил мне его, только и всего.

Многозначительно смотрю на Громова, когда он между делом по-хозяйски приобнимает меня за талию.

— Блокнот, — хмурится мужчина, вытягивает ладонь и подзывает меня к себе.

Выхватив у Мирона файл, чуть ли не вприпрыжку бегу по коридору.

— Хмм, — вздыхает мужчина, разглядывая.

— Может, у вас записано где-то? — с надеждой спрашиваю.

Последние несколько дней выбили у меня почву под ногами. Я действительно практически забыла, что у меня есть серьёзный недоброжелатель, который пишет странные сообщения, шантажирует и подставляет.

Осознание, что я всего в шаге от разгадки, будоражит кровь.

— Зачем мне записи. Я здесь пятнадцать лет производством заведую. Всех наизусть помню.

— Да?! Боже, как же нам повезло с вами!

— Вообще, это запрещено. Но здесь была коллективная заявка.

— Коллективная? — округляю глаза.

— Да, какой-то университет заказывал.

— Архитектурный?

— Да, — кивает. — Точно.

— Хмм…

Озираюсь на Мирона, окидываю непонимающим взглядом его распахнутую куртку и джинсы.

— Спасибо, — снова обращаюсь к сотруднику. — Вы нам очень помогли.

Бреду обратно, хватаюсь за протянутую мне руку, и в полном молчании мы выходим из типографии.

— Университет…

— Садись в тачку, — кивает Мир и вытягивает телефон из кармана.

Когда падает в водительское кресло, в машине через стереосистему раздаётся звук длинного гудка, а за ним ещё один.

— Алло, — слышу женский голос и сразу пугаюсь. Вдруг, Лада?

— Привет, Лесь, — бодро произносит Громов.

— Ооо, Мирош, привет, — отвечает девица томно.

Моё лицо становится каменным.

— Как жизнь? — спрашивает Мир, глядя на меня и забавно закатывая глаза.

— Всё хорошо, с родителями на даче тусуюсь. Погода жесть, а еще и…

— Лесь, — перебивает её Громов. — У меня не так много времени, в понедельник зайду поболтать. Скажи, плиз, ты что-нибудь знаешь про именные блокноты для студентов?

— Блокноты?

— Ну да… Говорят, заказывал кто-то из администрации.

— Ааа, блин. Что-то припоминаю. До Нового года ещё было на соседней кафедре. У них же «Конкурс Студенческого Дизайна» проходил. Так вот… спонсоры не предоставили подарки и пришлось быстро выкручиваться самим.

— А что шоколадки все закончились? — заразительно смеётся Громов.

— Да ты же знаешь Ольку, их секретаря. Ей вечно больше всех надо. Вот она и заморочилась. На новогодней вечеринке раздала всем участникам.

— Ясненько, — разводит он руками, глядя на меня, а потом хмурится. — А ты не знаешь, Лесь, блокноты делали в единственном экземпляре?

— Сто процентов. На эти-то у ректора кое-как деньги выбили. Ты же знаешь наши законы. Платные идеи — хреновые идеи.

— Ага. Ну ладно, Леська. Давай, забегу на днях.

— Давай-давай, — с придыханием отвечает она. — Чайку попьём, расскажешь, как там у тебя с сессией.

— Лады. Отбой.

Мирон устало заваливается на кресло и нажимает кнопку на руле, чтобы отключить звонок.

— Такие дела, Карамелина, — почёсывает колючий подбородок, затрагивая нижнюю губу.

Шокировано пялюсь на него.

Олеся… Кто она такая вообще?!

В первый раз слышу.

Чувство собственничества, несмотря на абсурдность, скребётся под грудью. Выжигает уверенность в себе, и я снова становлюсь влюблённой в него подружкой.

Ни той девушкой, которую он ночью касался.

А маленькой Мией с отвергнутой любовью.

— Что с тобой? — приподнимает Мирон брови. — Расстроилась, Сахарок?

Не отводя глаз от его лица, тихо проговариваю:

— Поцелуй меня.

Мирон мельком мажет взглядом по моим губам и отворачивается.

— Дай мне время, — рычит, ударяя по рулю побелевшими костяшками. — Я же попросил.

Мотаю головой и повторяю:

— По-це-луй ме-ня.

Сла́бо пыхтящий двигатель «БМВ» — единственное, что слышу в ответ!

Чёрт тебя возьми, проклятый Громов!

Я… хочу. Чтобы он. Меня. Поцеловал.

Хочу проверить.

Понять.

А если отвергнет… раз и навсегда закрыть эту страницу и списать прошлую ночь на аллергическую реакцию от длительной банной процедуры.

Списать и забыть. Продолжить жать дальше. Мне надо знать. Я имею право знать, черт возьми.

Полминуты не шевелюсь.