Моя милая ужасная невеста

– Кто первый? – спросила я, стараясь не пялиться на синяк, но взгляд, как проклятый, возвращался к стыдной отметине, буквально гимну нашего с Вэлларом расставания.

– Дамы вперед.

Он наступил на руну, начертанную на полу. Пробудившийся символ засветился, и вокруг нас развернулась невидимая глазу ловчая сеть. Звуки извне стали глуше, словно доносились из-за стекла.

Я со всем старанием пыталась создать пристойное заклятие… В смысле, хоть какое-нибудь заклятие, но темная магия сегодня с утречка практически покинула «башню Варлок». Откликалась она неохотно.

– Вижу, хорошо вчера погуляла, – проговорила Айк, не пытаясь замаскировать сарказм издевательской жалостью.

– Неплохо, – согласилась я.

– С Торстеном?

– Не завидуй, Айк. Если попросишь, он с тобой тоже погуляет. Лови.

Я улыбнулась и сдула с открытой ладони дымок темной магии, словно отправила бывшему воздушный поцелуй. В его сторону полетела кривая инфернальная рожа из мелких снежных горошин и с дымящимся темным хвостом. Вообще, ради иронии хотелось сотворить череп, но чем в похмелье богаты.

Снежная башка остановилась перед носом Вэллара. Она раззявила пасть, выплюнула струю холодного пара и сорвалась ему под ноги. По полу в разные стороны поскакали белые шарики. Складывалось впечатление, что неумелая рукодельница рассыпала банку с круглыми бусинами. Таяли они так же неохотно, как создавались.

Айк помахал ладонью у себя перед лицом, разгоняя пар, и спросил:

– Теперь ты почувствовала себя отомщенной?

– Да брось, – поморщилась я. – Магия тебя даже не тронула.

– Марта, ты понимаешь, о чем я говорю! – возвысил он голос, невольно привлекая внимание ребят по соседству.

– Не понимаю, – резковато ответила я. – Переведи.

– Надеюсь, тебе понравилось с Торстеном настолько, что ты почувствовала себя отомщенной.

Промолчать на откровенные нападки мне было не по нутру.

– Ну, если тебе действительно интересно, Закари никогда не спрашивает, чтобы поцеловать девушку, – поделилась я. – Хочешь еще подробностей или уже поколдуешь?

На практикумах мы не нападали, а только изучали принцип плетения сложных чар, и для серьезной магии нас разделяло недостаточное, даже символическое, расстояние. Но вряд ли разозленный Айк отдавал себе отчет, сколько силы вложил в тренировочное заклятие.

Лицо обожгло ледяной волной. Золотые пуговицы на моем пиджаке заиндевели, побелел кончик перекинутой через плечо косы. Я ответила инстинктивно, по правилу правшей, которые неизменно бьют ведущей рукой. Светлые чары смяли заклятие, как бумажный лист. С глухим хлопком лопнула защитная сеть, разнеся по залу волну возмущенного воздуха.

– Вы в своем уме?! – сорвался декан. – Оба в мой кабинет! Остальные свободны.

– Что у вас случилось? – тихонечко спросила Эмбер, когда мы собирали вещи.

– Мы окончательно расстались, – буркнула я.

– А по-тихому никак нельзя было? – хмыкнула она. – С другой стороны, успеем нормально пообедать.

Мэдлей чихвостил нас, точно нашкодивших котят. Орал как не в себе. В конечном итоге он поперхнулся, жадно выхлебал воду прямо из стеклянного графина и, отдышавшись, с разбега приговорил Айка. За поединок его на две декады отстранили и от занятий, и от тренировок.

– Госпожа Варлок, – обратился ко мне декан, – вы абсолютная посредственность в темной магии и столь же блестящая чародейка. Безусловно, светлые чары для вас естественны, но с сегодняшнего дня вы будете исключены без права восстановления за любое их использование в стенах академии. Все ясно?

– Да, господин декан, – сдержанно ответила я.

– Тогда оба пошли вон!

В ледяном молчании мы с бывшим парнем выбрались из приемной декана. Вместе спустились по лестнице из преподавательской башни и, не произнеся ни слова, разошлись в разные стороны. Кто бы знал, что, желая друг другу удачи перед Днем поминовения предков, мы фактически прощались.

Эмбер сидела на деревянной скамье возле питьевого фонтанчика и с интересом читала обернутую цветочной бумагой книгу.

– Гримуар? – полюбопытствовала я, усаживаясь рядом.

– Любовный роман, – призналась она и спросила, не поднимая головы: – Пригрозили отчислением?

– Без права восстановления, – согласилась я и широко зевнула, прикрыв рот ладонью. Тело ломило, затылок ныл, в висках стучало. Все сразу. Не понимаю, как один человек может испытывать столько неприятных ощущений одновременно.

– В общем, ничего нового, – заключила подруга. – Который раз уже?

– Официально? – Я задумалась, пытаясь припомнить, сколько раз моя портретная карточка висела на доске «почета». – Четвертый.

– Что с Вэлларом?

– На две декады отстранили от занятий и тренировок.

– Да неужели? – Эмбер заложила книгу пальцем и посмотрела на меня в абсолютном восхищении. – Кажется, я начинаю активно верить в высшую справедливость. Две декады вы не будете встречаться на занятиях. Клянусь, это стоит выговора.