Моя Москва

СВЕТЛАНА. Надо умнеть. Почему у них Сергей Владимирович перед дефолтом две тысячи девятого все заранее знал? Деньги распределил, йены купил. И перед войной он запасы сделал: вода, быстросупы, крупа…

ПЕТР. Что ж он не уехал, если умный такой?

СВЕТЛАНА. Чтобы за квартирой следить. Если мы, русские, уедем, здесь все чуракам и армяшкам останется. Придешь домой, а там таджик сидит.

ПЕТР. Где ты их последний раз видела? Все попередохли.

СВЕТЛАНА. Петуховы видели. Они одного армяша на улице подобрали, в квартиру принесли. Отогрели, а он вскочил и со стола успел сожрать. А Сергей Владимирович его за горло держит, чтобы тот не проглотил, а Даша по зубам бьет.

ПЕТР. Зачем они его принесли?

СВЕТЛАНА. На него что-то сладкое налипло. Мешок он какой-то нес, когда в него бомбой попало.

ПРОСКУДИНА. Света, вы сильно отодвинулись от Фили.

СВЕТЛАНА(отползает). Ну вашего Филю на хуй. Его в аду отморозят.

СОРОКИНА. Ванечка, ты бы слез, а то замерзнешь.

ПРОСКУДИНА(держит Ивана за рукав). Не слезайте, пожалуйста.

СОРОКИНА. Ваня…

ИВАН. Он теплый…

ПРОСКУДИНА. Видите, теплый. Значит, им двоим теплее.

СВЕТЛАНА. Раньше обогреватели были и ванна.

ПРОСКУДИНА. А Ваня себя по-прежнему девочкой считает?

СВЕТЛАНА(злобно). Дождется, что выебут.

ПЕТР. Чтобы трахнуть силы нужны. А у кого сейчас силы?

СВЕТЛАНА. У Пети пися мягкая – не стоит давно. (Громко.) Как мы раньше еблись! А в последний раз я Петину сперму съела – так хотелось углеводов. (Подползает к Алле Львовне.) Вы говорили, у вас соседи голубые.

ПРОСКУДИНА. Что?

СВЕТЛАНА. Я подумала, что, может быть, содомиты купят Ваню.

ПРОСКУДИНА. Зачем?!

СВЕТЛАНА. Тихо. (Шепотом.) Трахать его, пока он живой.

ПРОСКУДИНА. Света, вы больная.

СВЕТЛАНА(отползает). Я не больная, а думаю, как нам жить… (ползет) в условиях кризиса…

СОРОКИНА(мужу). Что-то ты, дорогой, замолчал.

СВЕТЛАНА. Умер, наверное. (Бьет его по ногам.) Умер ты?

ПЕТР. Папа… (Трясет отца за плечо.)

СВЕТЛАНА. Подох…

ПРОСКУДИНА. Бывает, что посидит человек, а потом отойдет.

СВЕТЛАНА. Мужчины быстрее умирают. У Петуховых сосед был – такой красавец. Джинсы в сапоги заправлял, носил золотую цепочку. Знал итальянский. А умер быстро, потому что есть привык много и купаться.

Иван шумно лижет лицо Филиппа Романовича.

СОРОКИНА. Ваня, это не мороженое. Это дядя Филипп.

СВЕТЛАНА(смотрит на них). Раньше были немецкие десерты, взбитые азотом.

ИВАН. У него глаза под веками задергались.

СВЕТЛАНА. Вдуй ему в жопу – он проснется.

ИВАН. Я люблю вас, Филя… (Целует его в губы.)

ПРОСКУДИНА. Не надо, Ваня, не надо.

СВЕТЛАНА. Засунь ему в рот.

ПРОСКУДИН. М…

ПРОСКУДИНА. Он живой! Филечка!

СВЕТЛАНА. Филечка-килечка.

ПРОСКУДИНА. Он живой! (Трясет мужа.) Ты меня слышишь?

ПРОСКУДИН. Санки…

ПРОСКУДИНА. Что?

ПРОСКУДИН. Санки…

ПРОСКУДИНА. Здесь они, здесь.

Филипп Романович встает, с него падают Иван и Алла Львовна.

СВЕТЛАНА. Сколько силы у говна. А мы его грели.

ПРОСКУДИН(идет к двери). Там внизу…

СОРОКИНА. Филипп Романович!

Он выходит.

ПЕТР. Не надо его было отпускать.

ПРОСКУДИНА. Там лестница скользкая – я боюсь спускаться.

СОРОКИНА. Петя, может быть, наш папа тоже живой?

ПЕТР(трогает). Нет, холодный.

СОРОКИНА. Умер, значит. Жалко.

ПЕТР. Надо его в угол положить.

СОРОКИНА. Сейчас сил нет. Карточки у него забери.

ИВАН. Что случилось?

СОРОКИНА. Папа умер.

ИВАН. У Ивана умер отец?

СОРОКИНА. Да. Петя, карточки забери.

ПЕТР(вынимает карточки). Забрал.

ИВАН. Бедный, он будет плакать. Я не буду ему говорить.

СВЕТЛАНА. Не потеряй карточки.

ИВАН. Когда он болеет, я прижимаю его к себе. Я помню, он прилетел и подарил мне огромную, до пола, гирлянду из фиалок. Ее сплели дети в Малайзии.

СВЕТЛАНА. Твой Ваня летчик?

ИВАН. Да, он летал на маленькой «Сессне» вокруг водопада «Сальто анжело» в парке Канайма в сельве на подступах к Амазонии, сафари в Кении и Танзании, занимает позицию топ-мен… (Хватается за голову.) Черви! Они все съели! Все добрые слова! Я не смогу читать «GQ»!

Пауза.

ПРОСКУДИНА. Да, журналы – это прекрасно. Надеюсь, они когда-нибудь появятся снова. Света, хотите я дам вам кое-что?

СВЕТЛАНА. Что?