Моя музыкальная тайна (СИ)

-Только возвращайся поскорее. Я надеюсь, мы вместе пойдем на выпускной, и я покажу тебе все свои танцевальные навыки.

-Ты уже показал. До сих пор голова кружится.

Мы улыбнулись, почти соприкасаясь носами, и Кевин вновь меня поцеловал. Я позволила себе забыться в этом мгновении, ведь еще придется настроиться и как-то сказать маме, что уже сегодня я должна уехать в один из самых красивых городов мира, а для нашей области это ближайших мегаполис.

Дома, к счастью, никого не было. Я, чтобы не тратить время, сразу поскакала собирать чемодан, параллельно пританцовывая и напевая веселые песенки. Мы с мамой, как я уже говорила, довольно долго никуда не выбирались, так что все походные принадлежности давно уже закинуты в самый темный угол кладовой и, наверное, уже покрылись пылью. В три слоя.

Кладовая у нас маленькая, находится на кухне и совсем не мешается. Мама здесь хранит коробки со старыми вещами, еду на случай зомби апокалипсиса и большую сумку для путешествий, которую я достала с верхней полки стеллажа. Пыль попала мне в нос, я чихнула и выронила сумку, параллельно сама чуть не свалилась с нижней полки, на которую я встала.

Сумку пришлось поднять и отряхнуть. Она оказалась открытой и из нее вывалились какие-то бумажки. Я подняла их. Все пожелтевшие, видавшие виды, явно их трогали не один раз. Это оказались письма. От папы. Должно быть он писал их маме, когда был безнадежным романтиком, ну еще когда телефоны были не особо в моде.

Читать я их не стала. Зачем лезть в юношество своих предков и читать о их нежностях. Но в горе писем еще были фотографии. Не назвала бы их старыми. В это время уже появилась я, папа всегда на камеру обнимал меня и прижимал к своей щеке. Последнее фото сделано три года назад, больше я не фотографировалась или у отца не хватало времени.

Я улыбнулась, увидев снимок со своего дня рождения в восемь лет. Я тогда сидела на уроке английского, как внезапно распахнулась дверь, впуская моего папу. Я его даже сначала не узнала, а потом прыгнула ему на шею. Некоторые девочки в классе заплакали, а я держалась. Позволять себе плакать, значит показывать свою слабость. Я это знала еще, кажется, с самого рождения.

Я сложила бумаги стопкой и оставила на верхней полке. Если мама их сюда запрятала, значит не хочет поддаваться воспоминаниям. Она у меня слишком сентиментальна. А, может, ночью приходит сюда поплакаться.

Пока я складывала все нужные вещи у себя в комнате, входная дверь захлопнулась, а по лестнице стучали тяжелые каблуки. Я стояла спиной к открытой двери, но к маме обернулась.

-Джерика, я вернулась с работы пораньше, -она забежала к себе в комнату даже не взглянув на меня. –чтобы провести время с тобой. Через три дня уже твой выпускной, а у нас еще даже платья нет. Вот я и решила пробежаться по магазинам сейчас, пока еще хоть что-то осталось.

Она поправила волосы и встала на пороге моей комнаты.

-А куда ты собираешься?

-Мам, -я сжимала в руке свою черную футболку, в которой чаще всего выступаю. –я еду в Нью-Йорк.

Она застыла и смотрела на меня, будто я сказала какую-то глупость, и сама же над ней смеюсь.

-В какой еще Нью-Йорк?

-В такой… красивый, промышленный, большой! Мама, у меня карьера.

-Какая карьера, Джерика? Тебе всего семнадцать!

-Многие в мои годы уже миллионеры, -привела аргумент я.

-Ты совсем что ли свихнулась со своими друзьями? Я тебя не отпущу.

-Но, -так и знала, что все этим кончится. –это моя мечта.

-Мечты могут подождать. У тебя еще полно времени.

-Знаешь какая самая опасная ошибка в жизни? Думать, что у тебя много времени, хотя все может прекратиться в любую минуту!

-Хватит нести чушь! Что за Нью-Йорк? Что за карьера? Какая музыка, Джерика?! Ты не о том думаешь!

-А о чем мне думать?! –Странно, слезы все-таки появились, что я же знала, что все так и будет. –О том, как я буду гнить в этом захолустье, как ты?

Мама напрягла челюсть и очень гневно на меня смотрела.

-Повторяю еще раз, -настойчиво, но тихо сказала она. –ни в какой Нью-Йорк ты не едешь, даже думать об этом забудь! И о своей группе тоже!

Она захлопнула дверь моей комнаты и ушла. Я так сильно наматывала ткань на руку, что кожа посинела, а майка начала рваться. Никто не столкнет меня с пьедестала, когда я стою на самой вершине. Не для этого я так много работала, чтобы в один день все потерять.

Взаперти сидеть я тоже не собиралась. Спустя минут двадцать, когда мама, думаю, успокоилась, я спустилась вниз, накинув капюшон толстовки на голову. Мама сидела в гостиной у окна с бутылкой вина. Она даже не обернулась, но заговорила со мной:

-Куда собралась?

Отвечать совсем не хотелось.

-Гулять, -слишком грубо ответила я.

-Ты никуда не пойдешь, -теперь она на меня посмотрела. Раньше я не замечала морщин на ее лице и темных кругов под глазами. –У тебя домашний арест. Не хватало мне еще по всему городу искать бунтующего подростка.

Я сжала руки в кулаки, еле сдерживая всю накопившуюся ярость.