Моя навсегда (СИ)

Роман даже глаза отвел — стало вдруг нестерпимо стыдно. Он там, в Москве, каждый вечер ужинал в дорогих ресторанах, просто потому что ленился готовить. И вообще деньги не считал, а родный сын и любимая женщина голодали…

— Мама помогала, конечно. Но отец у меня такой, что сильно-то не напомогаешься. Еще живем от них далеко, а он каждый шаг ее контролирует. Ну и после развода с Мишей вообще сказал, что знать меня не желает. И маме запретил приходить. Пашке тоже запрещал, но тому плевать. Приехал вот и живет. На комбинат устроился. Ты же его только маленьким видел. А сейчас он знаешь какой взрослый стал. Они с Ромкой обожают друг друга. Паша спит в большой комнате. А мы с Ромкой за печкой.

Роман внутренне содрогнулся. За печкой! Это что вообще такое? После ее рассказов стало тягостно так, что терпеть невозможно. Оля же, наоборот, казалась радостной и оживленной, словно не замечала всей этой бедности и убогости вокруг. Да она и о бедах своих, и о жестоком отце, и о голоде рассказывала так легко и обыденно, словно никакой драмы в этом нет.

Она еще до середины ночи рассказывала ему про всякие случаи из жизни, про работу свою прежнюю, про скандал — ну тут он сам спросил, про Пашку и больше всего про сына. И лишь когда они уже собрались ложиться спать, Оля вдруг спросила:

— Ром, а ты надолго?

Спросила и замерла, глядя на него со страхом и надеждой.

— Я собирался уехать в воскресенье, но теперь останусь, конечно. Раз ты не при чем, надо выяснить куда и кто уводил деньги комбината. Я не знаю, сколько на это уйдет времени, но пока не выясню все — не уеду.

— Понятно, — кивнула она, плохо пряча за грустной улыбкой настоящие чувства. Роман видел, что она расстроилась и сильно. Прямо потухла сразу вся и сникла. Наверное, решила, что он собрался уехать один, а их оставить здесь. Но прямо спросить об этом постеснялась. — Спокойной ночи, Рома…

Она хотела обойти его, но он поймал ее за руку, повернул к себе. Взял за плечи и, чуть склонившись, заглянул в лицо.

— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Ты и Ромка. Хочу забрать вас к себе. Обещаю, нам будет хорошо втроем.

В первый миг она растерялась, но затем будто вновь наполнилась внутренним светом. А потом прошептала:

— Я даже боюсь поверить, что все это на самом деле происходит. Боюсь, что завтра все окажется сном. Боюсь, что снова потеряю тебя…

— Не бойся. Теперь уж точно я от тебя никуда не денусь, — с теплом ответил он.

— Ром… — Оля замешкалась, точно хотела, но стеснялась о чем-то спросить. Затем все-таки осмелилась: — А Лиля… у вас с ней серьезно?

— Лиля? — удивился Роман так, что брови поползли наверх. — Моя помощница? Она просто работает в моем отделе. У нас с ней никак.

— Я просто… в прошлый раз подумала… извини… — запуталась в словах Ольга.

— Оль, — улыбнулся Роман. Не он один, выходит, тут ревнует. — Лиля просто попросила помыться с дороги, в «Узорах» отключили горячую воду. Но уверяю тебя, между нами ничего нет и быть не может. Да и вообще никого у меня нет.

Затем, усмехнувшись, добавил:

— Я тоже так и не смог тебя забыть…

Оля смотрела на него во все глаза так, как на него никто никогда не смотрел. Только она. С каким-то затаенным восторгом, верой и безоговорочной любовью. Как на бога. Этот ее взгляд когда-то давал ему силы и уверенность, что ради нее он все сможет, все вытерпит. А сейчас он просто почувствовал себя по-настоящему счастливым, впервые за долгое-долгое время.

Он склонился к ее лицу еще ниже и накрыл губы поцелуем, мягким, неспешным и невозможно чувственным. Правда, стоило Оле откликнуться — и жар хлынул по венам, а сердце сбилось с ритма. А на задворках сознания пронеслись обрывки мыслей: не отпущу… только моя… моя навсегда…

45

Утром дом наполнили запахи свежей выпечки. Роман, плавно пробуждаясь, открыл веки и вздрогнул в первый миг, встретившись с немигающим, очень внимательным взглядом. Рядом с диваном стоял мальчик, глядя на него во все глаза, круглые, синие, не по-детски серьезные. Это же его сын, маленький Ромка, пронзила мысль. Вот он какой…

В груди защемило от невыносимой нежности. Маленький какой…

Роман сглотнул подступивший к горлу ком и, силясь, улыбнулся.

— Привет, — подал ему руку.

Малыш переложил из правой руки в левую фигурку солдатика и молча, с самым серьезным видом, вложил в его взрослую ладонь свою крохотную ладошку.

— О, вы уже познакомились, — выглянула из-за перегородки, отделявшей кухню от комнаты, Оля. — А я завтрак приготовила.

Роман оделся, аккуратно сложил постель, потом снова обратился к малышу, который так и стоял рядом, сам как маленький солдатик на посту, молча и сосредоточенно за ним наблюдая.

— Покажешь, где тут умыться можно?