Моя (не)идеальная жизнь (СИ)

— Дейдара. — ЧТО?! МАТЬ ЕГО, ЧТО?! Я озвучил это быстрей, чем мозг отдал команду не говорить. А вот теперь мне реально стало страшно, я перевёл непонимающий взгляд на «Итти», тот стоял, скрестив руки на груди, и явно любовался проделанным трюком.

— Возраст? — Вот скотина, даже смотреть в твою сторону не буду.

— Шестнадцать. — Да что за хрень происходит? Я захлопнул рот и плотно сжал губы.

— Место жительства? — Ненавижу, просто ненавижу, рта не раскрою.

— Америка, штат Огайо, улица Мазепы, дом 19. — Если бы я мог убивать взглядом, то голова красноглазого должна была бы разлететься, как спелый арбуз.

— Родители? — Что-то кольнуло в груди, на секунду перед глазами мелькнула картинка мёртвой матери на полу перед моей комнатой.

— Отец — Вильгельм Трюмпер, мать — Элайза Трюмпер, — снова против воли ответил я. Прибор издал звук, свидетельствующий о том, что была озвучена ложь. Я бросил на прибор полный возмущения взгляд, эта железяка ещё спорит?

— Родители? — я зарычал от повторного вопроса.

— Да я уже ответил! — на этот раз прибор молчал, и, как ни странно, повисла пауза.

— Твой отец — Билли? — снова это нелепое прозвище!

— Да! — это я уже сказал по своей воле, или мне так стало казаться. Прибор запищал. — Да пошёл ты! — закричал я на прибор. — Я говорю правду! — снова этот звук.

— Билли — твой приёмный отец? — О боги, почему люди так тупы?

— Он просто мой отец, — процедил я. — Именно он вырастил и воспитал меня! — прибор продолжал разрываться и голосить на всю комнату. Голова стала сильно болеть и глаз — дёргаться, как от нервного тика.

— Давно Билли — твой отец? — Жар изнутри будто плавил мой мозг.

— Всю мою жизнь, — кровь густой струёй потекла из носа, тем временем прибор говорил о том, что я вру. — Эта хреновина, похоже, сломалась! — на что хреновина тоже пропищала, намекая, что она в полном порядке. Всё настолько перепуталось, что мне стало казаться, будто я сам отвечаю на все вопросы.

— Люди, с которыми ты жил, — твои родители? — Надо же, он убрал из вопроса имена, а ведь в этом был смысл, как я понял, принцип работы фокуса красноглазого в том, что я озвучиваю лишь то, что знаю. То есть то, что сам считаю правдой, мало ли, может, мои родители меняли имена. Теперь я на пару секунд задумался, лицо горело.

— Да, они мои родители, — из глаз потекли слёзы, одышка, будто пробежал марафон, я запрокинул голову, казалось, что мозг просто разрывается. Прибор мерзко пискнул, вот же засада. Я резко мотнул головой и отогнал наваждение, на руки каплями брызнула кровь. О, значит, это не слезы, а просто глаза стали кровоточить, забавно. Я абсолютно потерял связь с реальностью, вся эта ситуация показалась настолько смешной и абсурдной, что мой истерический смех заполнил всё пространство комнаты.

— Конан, положи, пожалуйста, на стол лист бумаги и ручку, — голос брюнета издалека донёсся до моего затуманенного сознания. В лучах лампы через некоторое время показалась девушка с неестественно синим цветом волос. В теле лёгкость, я стал раскачиваться на стуле, насколько это позволяли сделать наручники и верёвка, стул, к слову сказать, был намертво приделан к полу.

— Пэйн, нужно расстегнуть наручники на его руках, — на моём лице вылезла дьявольская улыбка, я сжался, будто готовясь накинуться на того, кто ко мне подойдет. Может, я сошёл с ума? Маленький ключик появился на столе. Длинные тонкие пальцы «Итти» аккуратно подцепили маленький отпирающий предмет. Я зашипел от того, что брюнет взял меня за волосы на затылке и притянул мою голову к своему лицу.

— Ты правша? — я молча кивнул, заставив его улыбнуться уголками губ, прибор вновь пискнул, но это длинноволосый проигнорировал. — Сейчас я освобожу твою правую руку, ты возьмёшь ручку и будешь письменно отвечать на вопросы, при этом будешь писать только правду. Твоя рука будет только писать, больше никаких движений она не совершит, — его зрачки то заполняли радужку, делая глаза полностью чёрными, то превращались в едва заметную точку, полностью окрашивая глаз в красный. Неужели я похож на слабоумного, что он так подробно всё описывает, или это необходимость для его фокуса, интересно. — Ты будешь писать то, что помнит твоё подсознание, а не то, что внушили твоему мозгу. Ты сделаешь это на счёт три, всё понял? — я снова кивнул. Писк детектора лжи эхом отозвался на мой кивок, сдав меня с потрохами. Итачи как-то снисходительно улыбнулся, а мои волосы свободным каскадом упали, едва он разжал руку.

— Один, — его рука стальной хваткой впилась в моё правое запястье. — Два, — ключ с хрустом делает оборот в замочной скважине. — Три, — моя рука, едва освободившись, берёт ручку и опускается над чистым листом.

— Имена родителей? — Глаза горели изнутри, между тем рука медленно выводила два незнакомых мне имени. Пирсингованный парень спокойно наблюдал, как на листе появляется совсем не то, что я до этого озвучивал. Меня стала бить крупная дрожь.

— Я не знаю этих людей, — неуверенно произнёс я, детектор издал характерный звук. — ДА НЕ ЗНАЮ Я! — вот теперь, кажется, из носа снова полилась кровь.