МОЯ. Не отдам!

Вадим сказал, все изменилось. Вдруг Калмыченко просто сдох, а я не в курсе?

Поисковой запрос обрабатывается меньше, чем за минуту.

Калмыченко Руслан Тимурович с прошлого года является мэром города, и в интервью делится скромными мечтами возглавить целый край!

— Я человек из народа и, как никто другой, понимаю его нужды…

Тошниловка.

Нет сил слушать его! Просто нет сил…

Человек из народа нашелся! Как протоптал дорожку, мразюка…

Все под себя подмял, и мой папаша ему в этом помогал, подчищал за ним хвосты, исправлял, придавал законный вид, искал лазейки.

Откладываю телефон подальше и долго думаю перед тем, как позвонить Вадиму.

Интересно, что он скажет?

Холодок по венам струится, когда слушаю гудки. Их всего два.

— Алло.

— Это я. Ника. Говорить можешь?

— Моника! — голос Вадима звучит странно.

Странно на фоне недавнего разговора, где он был скуп.

— Моника, наконец-то. Почему ты не перезвонила? — говорит с укором. — Я ждал. Когда ты не позвонила, я начал переживать. День, второй, третий… Я с ума едва не сошел. Позвонить тебе не мог! Как же я рад тебя слышать. Как же сильно я рад…

Слышатся посторонние звуки, шорохи какие-то. Голос мужчины раздается будто немного издалека, потом снова приближается.

— Здесь намного удобнее разговаривать, чем в кабинете. Слушаю тебя, Моника… Как ты? Я так скучаю по тебе… Хочу встретиться.

Мы долго болтали.

Чувства смешанные после разговора, но я все-таки согласилась на встречу…

Глава 30

Ника

Вадиму предстоит добраться. Он купил билет на самолет, до столицы края доберется, а потом на поезде.

Сутки до встречи.

Меня трясет дико. Даже тошнит вечером накануне встречи. С трудом отползаю обратно на кровать, без сил. Взбудоражена дико, сердце щемит в груди. Растираю кожу там, где под ней в перепуганном стуке заходится сердце.

Столько времени прошло.

Вадим изменился за минувший год? А я…

Я изменилась? Повзрослела. Стала краше? Или все та же нескладная девица с брекетами. Их снимать уже через три месяца нужно.

Вдруг я Вадиму перестала нравиться? Вдруг у него девушки имеются? Были другие?

В голове звучит издевательский голос Дана, высмеивающего платоническую любовь и отношения на расстоянии.

А я сама…

Липкий страх обволакивает нутро.

Я с другим была. Он забрал мою девственность и, что еще хуже, мне это нравилось. Нравилось все, что он со мной делал…

В клинику на восстановление девственности я так и не сходила. Паспорт страшусь показывать, плюс надо проходить обследования дополнительные, у меня нет времени.

Я… не знаю, как Вадиму скажу.

Как признаться? Соврать? Схитрить…

Извиниться?

Папа говорил, что извиняются только слабаки и неправые.

Слабакам простительно, а чтобы признать собственную неправоту, нужно иметь смелость.

У меня целое комбо — я неправа и чувствую себя слабачкой, я слишком неуверена в себе, с учетом новых обстоятельств. Значит, мне извиняться нужно… Слова тают.

С трудом засыпаю.

***

Снится наш дом, большое раскидистое грушевое дерево.

Листья пожелтевшие, под ногами в грязи валяются плоды, до которых не дотянулись, когда собирали урожай. Переспелые плоды упали по осени. Во влажном воздухе пахнет сладкой гнилью груш и палой листвой.

Отец сидит в кресле.

Он в том возрасте, когда уже почти одной ногой в старости, но все еще никак не отойдет от дел. Как-то обмолвился, что он бы отошел, но ноги подводят.

Отец как-то умудрился сломать их. Сразу обе ноги… Перед этим он забалтывался о переезде, но после сложных переломов перестал даже заикаться о переезде. Начал больше хворать, ноги болят постоянно. Мы так и остались на прежнем месте.

Чуть позднее он заподозрил у меня сердечную болезнь и потащил на обследования. Подозрения подтвердились…

Отец делает вид, что дремлет.

Но я знаю, что он не спит, он так думает, как бы выпутать своих клиентов из очередной жопы. Вроде предупреждает о последствиях, советует, как надо. Но потом они делают по-своему. Я как-то спросила:

— Па, они, что, тупые?

— Они самонадеянные, доча. Делают все через жопу, и твой папа их потом из этой жопы вытаскивает и делает чистенькими, — закрывает глаза, снова открывает. — Не будь самонадеянной. Принеси еще один плед. Ноги мерзнут что-то…

В следующий миг я уже с пледом в руках, укрываю папе ноги и вдруг замечаю, что под нижним слоем пледа вместо ног белеют могильные кости, как у скелета.

Прикрываю пледом.

Боюсь поднять глаза и увидеть вместо глаз отца — пустые глазницы черепа.

— С тех самых пор мерзнут ноги, с тех самых пор и мерзнут, доча...

***

Просыпаюсь в холодном поту.

У меня самой ноги мерзнут жутко, и навязчивый сон никак отпускать не желает.

Включаю всюду свет, ставлю на тв музыкальный канал погромче.

Принимаю душ, тщательно умываюсь, переодеваюсь, собираю самые необходимые вещи.

Вадим присылает сообщение:«Еду. Черт, малыш, как далеко ты забралась! Зажопинск…»

До назначенного часа встречи остается час.

Он тает чересчур быстро, я смотрю на минутную стрелку часов, не понимая, куда она так несется! Зачем?!

Пора…