Читаем МОЯ. Не отдам! полностью

МОЯ. Не отдам!

— Покажешь?

Вадим протягивает телефон, выбирая отдельные фото. Сам в руки взять телефон не предлагает.

— Работаешь?

— Да, продолжаю работать в семейном ключе, но не на фирме отца. Ему пришлось провести реконструкцию, убрать часть сотрудников. Здоровье уже не то, чтобы тянуть всех. А ты? Где живешь? Как? Малыш… — улыбается, невесомо гладит по щеке. — Смотрю на тебя и не узнаю свою маленькую девочку Мо.

Да, знаешь ли, резко как-то повзрослеть пришлось…

Наши планы казались игрой до позднего визита Калмыка в дом отца, а потом я поняла, что все предельно серьезно, и пелена с глаз спала.

— Что с Калмыченко? Я прочитала в новостях, он важной шишкой стал.

Вадим пожимает плечами.

— Весь в государственных делах и заботах. Новая должность ему к лицу, человека не узнать.

Ой ли? Я эту рожу узнала и ни одному слову не поверила.

— Ты с ним виделся?

— Только издалека.

— Значит, точно ты знать не можешь, — делаю вывод.

— Малыш, в определенных кругах все шептались, что твой отец запустил руку в финансы Калмыченко. Он взял свое, бизнес функционирует. Ты придумала себе страшную месть, которой нет и не было. Твой отец умер от сердечного приступа. В присутствии большого скопления людей. Среди белого дня рухнул, сердце не выдержало.

— И все, чем он владел, было завещано кому… Калмыченко? Никого не смутило?!

Меня от злости корежит. Папа святым не был. Он бывал вспыльчивым и злым, когда был помоложе. Потом резко сдал, еще и эти болезни с ногами... Но Калмыченко в сто крат хуже.

Не верю, что папа у него украл. Потому что это ложь. Ему просто не удалось отмыть несколько сделок фирм-однодневок Калмыка, и финансы были слиты в утиль.

Вадим забирает мои руки в свои, придерживает:

— Меня сейчас смущает только одно: что ты до сих пор в бегах, когда в этом давным-давно нет никакой необходимости. Калмыченко плевать. У него дела поинтереснее и поважнее тебя. Кстати, он женился. У него жена и двойня. Примерный семьянин…

Примерный семьянин не врывается ночью в спальни молоденьких девушек и их не держат двое других мужчин, чтобы он мог развлечься.

— Тебе пора оставить прошлое в прошлом и идти вперед. В конце концов, ты избавлена от груза грязного бизнеса отца. А я хорошо обеспечен, и смогу подарить тебе достойное будущее, — обещает Вадим.

— Ты сейчас живешь в другом месте?

— Именно так. Позволь показать тебе наше будущее.

— А если мне не понравится твой дом?

— Малыш, он еще строится, и ты всегда можешь оформить его на свой вкус.

Неплохо.

Да, неплохо. Но восторга я не испытываю, а необходимость лгать Вадиму убивает.

Как убивает понимание, что нет во мне того неискушенного трепета, что раньше. Тогда меня штормило от одной мысли о побеге, о тайном романе с тем, с кем не хотел сводить отец. Кровь будоражило протестом! А сейчас… За год с небольшим впечатления стерлись и поблекли. У меня, будто у собаки, год за десять.

— Мне нужны достойные новые документы. Сможешь организовать?

Брови Вадима взлетают вверх.

— Это привлечет ненужное внимание, к тому же в этом нет никакой необходимости. Скоро ты сама в этом убедишься. Просто позволь тебе показать?

Видя мою нерешительность, он улыбается:

— И разумеется, я достану все, что только пожелаешь. Поехали отсюда.

— Ты на машине?

— Взял в аренду машину с водителем, — кивает.

— Я тоже на машине.

— Наверняка, она ужасна, — наклоняется. — Ужасно неприметна, как твой новый цвет волос.

Это парик. Парик же… Неужели не видно?

Но какого-то черта я глушу в себе разочарование усилием воли и встаю, позволяя Вадиму увести себя.

Извиняются только слабаки и неправые, и во мне тлеет это желание извиниться, что я подвела…

Проклятое чувство вины.

Оттягиваю момент прощания. Ладно, покатаюсь с Вадимом немного, он на классной тачке, потом под каким-нибудь предлогом придется тихо исчезнуть или все-таки сказать, что мне с ним не по пути? Я решаю сложнейшую дилемму в своей жизни, борюсь с совестью и голосом разума. В этой неравной битве ломаются копья.

На заправке водитель заливает полный бак, потом неспешно выруливает на дорогу. По обе стороны машины Вадима появляются два автомобиля. Один из них подрезает, вынуждая притормозить.

Я уже понимаю, что дело — дрянь, но машина оказывается зажатой между двумя другими.

В сторону автомобиля направляются трое крепко сложенных мужчин. Водитель арендованного авто неспешно курит, словно ничему не удивлен.

— Вадим, что происходит? Вадим!

У него сильно дрожит рука. Пальцы впились в мою ладонь, но дрожь такая сильная, что и мою руку потряхивает от его эмоций.

Пульс зашкаливает.

Я понимаю: это ловушка. Ловушка, в которую я сама побежала.

— Прости, — хрипит Вадим.

Меня убивает не то, что он продался! Убивает фраза, которую он добавляет:

— Они бы отыгрались на моей беременной невесте, если бы я не согласился… Ты должна меня понять. Должна меня понять!