Моя (не) родная

– Когда мы гуляли с Ливи, Вася с папой гулял. Мам…

Убрав со лба сына волосы, я снова вздохнула. Уже не первый раз он спрашивал меня, почему у других детей есть папы, а у него нет. Уверена, этот вопрос заставлял сжиматься сердце каждой женщины, растившей ребёнка в одиночку. Какой бы успешной она ни была. Я не была исключением.

– Разве нам с тобой вдвоём плохо?

– Не плохо, – маленький лоб под моими пальцами нахмурился.

Мирон опять заёрзал, а потом и вовсе отстранился. Щелчок – и в комнате стало светлее. Стоящая на полу лампа походила на уличный фонарь, и в её свете лицо сына казалось особенно взрослым. Я повернулась к Мирону.

– Не плохо, мам, – сын снова пододвинулся. – Но с папой было бы лучше. Особенно с таким, как… – он вдруг замялся. – Мам, дядя Данил прикольный. Знаешь, как круто он водит?

Я грустно улыбнулась. Да, что-что, а это я знала. А ещё знала, как жарко он целует после выигранного заезда, как прёт от него уверенностью и как уважают его соперники. Уважают и боятся. И каким мерзавцем может быть Данил, я, увы, тоже знала.

– Могу себе представить.

Только я хотела выключить свет, Мирон уселся в постели. Опустил голову и горестно вздохнул. Этот его вздох заставил моё сердце сжаться. Я дала своему сыну всё, что могла: дом, любовь, заботу. Игрушки, лакомства, путешествия, развлечения – у него было всё, пусть и не в бесконечном изобилии, но было. Ради его счастья, радостных улыбок, я готова была работать день и ночь. Но одного я не могла: купить ему папу.

– Давай, когда мы поедем все вместе на картодром, не будем говорить никому, что Данил не мой папа? – неуверенно спросил Мирон. – А, мам?

И опять выстрел в сердце.

– Хочешь, сходим завтра куда-нибудь с дядей Игорем? – предложила я, не ответив.

Мирон приуныл. Без энтузиазма дёрнул плечами и посмотрел из-под густых ресниц.

– Дядя Игорь хороший, но с ним совсем не так. Давай с дядей Данилом, мам. Ещё дядя Данил сказал, что в следующий раз…

– Кстати, насчёт следующего раза и дяди Данила, – остановив сына взмахом руки, сказала я строго, – разве я не говорила тебе, что уходить с кем-то без моего разрешения нельзя? Тем более, с чужими.

– Он не чужой. И ты разрешила. Оливия тебе звонила, и ты разрешила.

И как с ним можно было разговаривать?! На каждое моё слово у него находилось десять, подкрепленных неопровержимыми аргументами. И это в его шесть. Что будет лет через десять, я боялась даже представить.

– Ты прекрасно понял, что я имею в виду. Никогда не уходи ни с кем, пока я не разрешу, Мирон. Никогда. Ты меня услышал?

Сын нехотя кивнул. Я снова потянулась к светильнику и на этот раз всё-таки выключила его. Но только свет потух, рядом опять послышался голос сына:

– Но с Дядей Данилом ты ведь разрешила. Значит, с ним можно?

Застонав, я повалилась на спину. Мирон подполз, коленка его ткнулась мне в ребро. Маленький засранец! Весь в своего папашу! Зарычав, я схватила сына за руку и повалила на постель. Пальцами прошлась по его рёбрам, пощекотала подмышкой. Мирон смеялся, пытаясь увернуться. Отмахивался, но я не прекращала.

– Решил с другого края зайти, – я провела пальцами по его животу. Затем поймала за ногу и дотронулась до стопы.

– Не-е-ет, – взвизгнул сын, вырываясь. – Я… Я не решил! Ма-а-ам!

– С дядей Данилом ему… – сделав вид, что кусаю его за руку, я зарычала снова: – Ты что, меня не слышал?

– Слышал, – засмеялся он. – Ма-а-ам, перестань! Ну ма-а-ам!

От нашей возни подушка слетела на пол, одеяло сбилось. Всё-таки вырвавшись, Мирон изобразил дикого зверя и сделал попытку пощекотать меня, но я поймала его и крепко прижала к себе. Обняла так сильно, как только могла, чтобы не сделать больно, и поцеловала в волосы. Погладила плечи. Он шумно дышал, а сердце его билось гулко и часто под моей ладонью.

– Можно, – сказала я шёпотом. Так тихо, что сама еле услышала. – С дядей Данилом можно, Мирон. Только всё равно сначала ты должен позвонить мне. Я очень волнуюсь за тебя. И очень тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю, мам, – сын развернулся у меня в руках. – Ты самая лучшая. Ни у кого нет такой классной мамы.

Я прижала его сильнее. Вздохнула и, глядя в темноту, подумала, что такого классного папы тоже ни у кого нет. И совсем скоро сын сможет сказать это. Совсем скоро, когда узнает правду, которую даже я уже не могла от него скрыть.

Данил

– Ты меня совсем не слушаешь, да? – Наташка провела кончиками пальцев по моей руке.

Повернувшись, я наткнулся на её взгляд. О чём она там говорила? Чёрт! Я в самом деле не слушал её, и она, похоже, это поняла. Вздохнула. Ладонь её оказалась у меня на животе.

– Мне прислали варианты свадебных тортов. Они все очень красивые. Хочешь посмотреть?

– Наташ, – я накрыл её руку своей, – это без меня, хорошо? Мне похрен, какой будет торт и какого цвета будут салфетки. Не грузи меня этим.

– Ты сам не свой с тех пор, как она вернулась, – Наташка вытянула руку из-под моей. Приподнялась на локте. – Я выберу торт и салфетки тоже выберу. Но дело же не в этом. Дань… У нас свадьба. Свадьба, ты понимаешь? А ты…