Моя (не) родная

– Господи, – застонала она, кусая губы. Приподнялась и опустилась сама. Снова. И снова. С каждым движением она набирала темп.

– Проклятье.

Она откинулась назад. Подставила лицо ветру, солнцу. Грудь её подпрыгнула, платье повисло на талии. Я грязно выругался и вошёл в неё до упора. Сорвавшийся с её губ крик разнёсся над долиной, слился с окружающими нас звуками. Я заметил на её шее пятна, оставшиеся от моих поцелуев и словно бы подтверждавшие, что она моя. В голове моей промелькнула мысль оставить на её теле как можно больше таких отметок. Чтобы каждая собака знала, кому принадлежит эта женщина.

Я сжал её ягодицы, поднялся чуть выше, к талии. Вновь перехватив контроль, стал сам двигаться в ней, толкаться внутрь. Снова и снова. И вот всё тело Агнии задрожало, она издала долгий, протяжный стон, и я почувствовал, как внутри у неё все запульсировало.

– Рысь… – прошептал я, кончая в неё. Я продолжал удерживать её руками и смотрел на её расслабленное, безмятежное лицо. Из груди у меня вырвался глухой рык. Агния задрожала ещё сильнее и, когда я перестал поддерживать её, обессиленная, медленно опустилась мне на грудь. – Моя кошка.

Я аккуратно собрал её волосы. Поцеловал за ухом, потёрся носом и прижал голову к себе. Второй рукой провёл вдоль позвоночника. Закрыл и открыл глаза, посмотрел в вечернее небо.

И пусть хоть кто-нибудь посмеет сказать, что это неправильно. Всё должно быть именно так, и никак иначе. Для меня – точно.

Глава 19

Агния

Подобрав ноги, я поправила платье. На плечи лёг пиджак. Чем ниже опускалось солнце, тем холоднее становился воздух, но я не чувствовала этого, пока не оказалась укрытой теплом Данила и ненавязчивым запахом его одеколона. Посмотрела на солнце. Вид с обрыва открывался невероятный, и невероятными были чувства, которые я испытывала. Их было столько, что я не могла отделить одно от другого.

Я посмотрела на Данила. Он стоял на самом краю, расставив ноги на ширину плеч, и вглядывался вдаль. От него исходило ощущение всевластия, словно он был хозяином этого обрыва, реки и всего, что раскинулось внизу. Хозяином своих желаний, поступков и самой жизни.

– Дань, – позвала я его, не поднимаясь.

Он повернулся вполоборота.

Две верхние пуговицы его рубашки были расстёгнуты, волосы слегка растрёпаны. В глазах всё ещё полыхало пламя.

Подойдя, он подал мне руку. Я немного поколебалась, но всё же вложила в неё свою, и он помог мне встать.

– До тебя я никому не показывал это место.

Молча, я встала там, где до этого стоял он. Сердце замирало от осознания собственной невесомости перед жизнью, перед её течением, перехватывало дыхание. Данил встал у меня за спиной.

– Почему между нами всё так? – спросила я тихо. – Мы могли бы быть просто братом и сестрой…

– Не могли бы, – его ладони легли на мою талию.

– Не могли бы, – согласилась я.

Он потянул меня назад, и я, сделав крохотный шаг, прижалась к нему спиной.

– Тогда почему у нас всё так сложно, Дань? Почему ты не прилетел за мной? Почему не остановил, когда я садилась в самолёт? Я ведь ждала. Знаешь, как в какой-нибудь красивой мелодраме, ждала, что ты успеешь в последнюю минуту.

Я не видела его лица, но почувствовала, как он усмехнулся. Руки его оказались у меня на животе.

– Семь лет я ненавидел тебя, Рысь. И семь лет думал о тебе. Это раздражало, но не думать я не мог.

– Тогда почему не попытался поговорить? – я повернулась к нему лицом. – Почему не нашёл меня? Почему, Данил? Думал обо мне, а жениться решил на Наташе… – я тяжело вздохнула, хотела отойти, но не сделала и шага. Посмотрела в его лицо, поймала тяжёлый, наполненный решимостью взгляд.

– Я хотел.

– Приехать?

– Нет. Остановить. Но не успел. А потом решил, что так правильно.

Я подумала, что он это специально. Лжёт, чтобы потешить моё женское самолюбие. Но ложью это не было. В горле встал горький ком.

– Я ждала, – повторила я шёпотом. – Представляла себе, как ты приедешь на своём внедорожнике. И… – его взгляд стал ещё более суровым, и я замолкла. Шумно втянула носом прохладный воздух. – Почему она, Дань? Почему Наташа?

Он посмотрел на солнце. Я сделала то же самое.

– Так вышло. Она оказалась рядом. А потом это вошло в привычку. У меня не было стимула что-то менять.

– А сейчас?

– А сейчас он есть. – Он провёл ладонью по моей спине. Взгляды наши снова встретились. – Ты мой стимул, Агния. Я слишком увяз в правильных поступках. Надел шкуру хорошего парня и долго не хотел признавать, что она на мне трещит по швам. Помнишь, как мы с тобой ездили на объект?

– Конечно, – ответила я негромко, не улавливая, куда он клонит.

Уголок его губ дрогнул.

– Вот тогда-то шкура и лопнула. Ты смотрела на чёртов седан, а я думал: какого хрена?! Какого хрена ты за минуту вытащила наружу то, что я пытался затолкать поглубже месяцами?!

– Что? – спросила я почти беззвучно, глядя ему в глаза.