Моя (не) родная

– Хочу, – отозвалась я.

Через несколько мгновений Данил вернулся с бутылкой. Снял с горлышка фольгу и размотал проволоку. Вылетевшая с хлопком пробка ударилась о раму отцовской картины, и та покачнулась. Данил озорно усмехнулся, а я покачала головой.

– Можешь сходить за бокалами, если хочешь, – он подал мне открытую бутылку.

Я качнула головой и сделала глоток прямо из горлышка. Сладость шампанского моментально растворилась в терпком, с привкусом дыма поцелуе.

– М-м-м, – я прикрыла глаза, потёрлась о Данину щетину и легонько укусила его за подбородок.

Пиджак соскользнул с плеч и упал поверх туфель. Секунда – и я оказалась вплотную прижата к Дане. С губ слетел новый стон.

– Ты опять меня хочешь, – заключила я с тихим смешком.

Пах его был таким твёрдым, что тут же меня и саму охватило желание.

Данил отстранился, но лишь настолько, чтобы он мог посмотреть мне в глаза.

– Я не переставал тебя хотеть.

Он провёл пальцами вдоль выреза платья у меня на спине. Я затаила дыхание. Посмотрела на дверь, снова на него.

– Кто-то может… – он забрал у меня бутылку. Сделал несколько глотков и поставил на камин. Обхватил мою голову ладонями и без предупреждения впился в мой рот.

– Даня, – шепнула я сквозь поцелуй. – Родители…

Ему было плевать. Он продолжал целовать меня, и его язык так настойчиво исследовал мой рот, что я забыла обо всём на свете. Я оказалась объята пламенем, выбраться из которого не могла. Оставив дорожку из поцелуев на моей шее, Данил спустился к моему плечу и коснулся его губами. Я попыталась возразить, но тщетно. Толчок – и я рухнула вниз, едва успев ухватиться за руку Данила и потянуть его за собой.

– Ты это нарочно, – возмутилась я, но раздражение тут же растворилось в стоне, стоило Данилу коснуться моей груди.

– Именно, – он поцеловал меня в щеку. Провел по коде зубами, затем языком. – Мне понравилось укладывать тебя на лопатки.

Он снова накрыл мои губы своими. Задрал вверх подол платья и стянул с меня трусики.

– Завтра же ко мне переедешь, – заявил он тоном, не терпящим возражений. Опустился к груди, коснулся соска сперва губами, затем языком.

– Обойдёшься, – я запустила руку в его волосы, выгнулась ему навстречу.

– Нихрена не обойдусь, – он полностью освободил от тонкой ткани мою грудь и, окинув меня пылающим взглядом, посмотрел мне в глаза.

Я замерла. Погладила его по лицу, коснулась тёмных колючих скул. Он поймал мою руку, поцеловал каждый палец, ладонь, укусами-поцелуями добрался до запястья и втянул носом воздух у места, куда, собираясь, я капнула духами. Прошёлся по коже языком.

Я отдёрнула руку. Услышала, как расстегнулась молния. Почувствовала движение его бёдер. Продолжая смотреть мне в глаза, он медленно вошёл в меня. Я же не могла отвести от него взгляда.

– Завтра ты переедешь ко мне, – повторил он с рычанием, проникнув так глубоко в меня, что я не смогла сдержать очередной стон. Остановился и, склонившись, властно поцеловал. Укусил меня так, что мне стало больно, толкнулся о мой язык своим и снова укусил.

– Обойдёшься, – повторила я. Отвела одну ногу в сторону, а вторую закинула ему на бёдра.

Он выругался, зарычал, подался назад и снова резко вошёл в меня.

Прядь волос упала ему на лоб, и я аккуратно смахнула её. Кое-как расстегнула несколько пуговиц его рубашки. Коснулась завитков на груди. Он двигался ритмично и быстро, но я чувствовала не только то, как он физически наполняет меня, я ощущала, как страсть между нами заполняет пустоты в моей душе, отогревая замёрзшее в одиночестве сердце. Я ощущала это, чувствуя на себе его властный взгляд, чувствуя кожей его горячее, тяжёлое дыхание.

Данил обхватил меня за шею.

– Завтра, – толчок, – ты, – ещё один, – переедешь, – сильнее, – ко мне.

Он брал меня почти грубо. Глаза его пылали неистовым пламенем.

– Хрен тебе, – сильнее сжала волосы на затылке. Приподнялась и поцеловала его сама. Он зарычал, и я губами поймала его рык. Он попытался перевернуться, как сделал там, на поляне, но я не позволила ему. Мы оказались лежащими на боку. Он во мне, моя нога обхватывает его бедро. Взгляд глаза в глаза, навстречу друг другу.

– Агния…

– Данил…

Мы одновременно застонали. Он прижался губами к моему рту, я вдохнула собственное имя. По его мощному телу прошла дрожь, и он, в последний раз с силой толкнувшись в меня, кончил. Прижался ко мне, и его дрожь словно передалась и мне.

– Люблю, – прошептала я, уткнувшись ему в шею. – Люблю тебя. Так давно…

Он прижал к себе мою голову. Мягко поцеловал в макушку, затем в висок. Слитые в клубок из пламени, скомканной одежды и влажных тел, мы лежали на ковре перед камином и шумно дышали.

Я наконец закрыла глаза. Расстегнула последнюю пуговицу на его рубашке и провела ладонью по животу, по боку, по мускулистой спине. Услышала его тяжёлый выдох и коснулась губами плеча.

– Иногда ты просто невыносим, Дань. Но я всё равно тебя люблю. И буду любить.

– Люби, Агния, – хрипло ответил он. – Может быть, это сделает меня лучше. Хотя бы для тебя.

* * *

Взяв плед и шампанское, мы вышли в сад. Устроившись на маминых качелях, я прижималась к Дане и смотрела на светлеющее небо.