Моя нечаянная радость

– Давайте не будем мешать им разговаривать, пусть сами со своими семейными делами разберутся, – мягко увещевал мужчина, все дальше отводя Лизу в сторону.

– А вы кто? – отвлеклась, наконец, от защиты сестры Елизавета и посмотрела на него.

– Я друг Матвея, Андрей Кремнев, – представился он и медленно отпустил ее локоток.

И они посмотрели друг на друга… и застыли, переплетаясь взглядами.

– Ну? – потребовала Майя нетерпеливо. – Давай уже скорей отреагируй хоть как-нибудь, и пойдем.

– Я пока не могу, – улыбался Батардин. – У меня шок. И, видимо, сильный. – Он протянул руки к ребенку и спросил: – Можно мне его взять?

– Конечно, – разрешила она, но уточнила: – Ты помнишь, как держать младенцев?

– Не очень, но думаю, руки вспомнят, – смутился отчего-то Матвей.

Он осторожно обеими руками, руководимый Майей, как и что правильно делать, взял ребенка вместе с тряпичной люлькой, в которой тот лежал.

– Давай на меня наденем, я его понесу, – предложил Матвей и пояснил: – По лестнице подниматься наверх. Кстати, нас Никон ждет.

Майя показала жестом, чтобы он наклонился, перекинула ему через шею и плечо постромок, поправила поудобней ребенка в его руках и отошла на шаг.

Матвей почувствовал тепло и вес детского тельца, смотрел на него не отрываясь, и вдруг малыш скорчил во сне рожицу и улыбнулся!

И именно в этот момент Батардина накрыло таким невероятным, переворачивающим все внутри чувством любви к своему ребенку – любви и чего-то гораздо большего – единения, отцовства, бесконечного счастья и страха за него, и какой-то беспомощности и растерянности перед этими мощнейшими ощущениями.

И как огнем ошпарило этими чувствами сердце, перехватило дыхание, запершило горло и навернулись на глазах слезы! Он смотрел на сына, которого первый раз держал в руках, и понимал, что сейчас заплачет, и было горячо в глазах от этих счастливых слез, а горло перехватило спазмом.

– Вот ты и отреагировал… – взяв его под локоть, шепотом сказала Майка, все это время неотрывно наблюдавшая за ним.

Матвей оторвался от созерцания личика сына, поднял голову и посмотрел в ее глаза, полные не пролитых слез счастья и переживания вместе с ним этого неповторимого, высокого момента. Переложив сына поудобней на одной руке, он притянул Майю к своему боку другой рукой и, поцеловав в макушку, прижал к себе.

Так они и застыли, проживая совместно этот неповторимый момент их жизни. Один на двоих.

– Ну, что, – чуть откинув голову, посмотрел на нее Батардин. – Идем? Там Никон нас заждался, наверное.

– Идем, – кивнула Майя, улыбнулась ему и тут же вспомнила: – А где Лиза?

– Ребята, вы тут разобрались? – спросил Андрей, подходя к ним, чуть придерживая за предплечье девушку Лизу.

– У меня сын, Андрюха! – поделился радостью счастливым голосом Матвей. – Иваном зовут!

– Поздравляю, – сердечно произнес Кремнев.

И мужчины обнялись осторожно, чтобы не потревожить ребенка.

– А это Майя, мама Ивана, – представил Матвей.

– Очень приятно познакомится, – протянул ей руку Андрей.

– Вы тот близкий друг, которого Матвей должен был привезти? – улыбнулась ему Майя.

– Нет, – усмехнулся Андрей. – Тот ногу сломал перед отъездом. Я другой. Но тоже близкий друг.

– Идемте, – напомнил всем Батардин, – нас ждет Никон.

Андрей забрал у него рюкзак и закинул его себе на второе свободное плечо, поправил, приноравливаясь к двум рюкзакам сразу, и предложил Лизе взять и ее сумку, но она отказалась.

Старец Никон так и сидел в беседке вместе с отцом Иннокентием, и они о чем-то тихо разговаривали, а настоятеля монастыря, как и коробки с Иконой Николая Чудотворца, уже не было.

– А вот и Майюшка, – улыбнулся отец Никон, вставая со стула и шагнув к ней. – Ну-ка, ну-ка, – взял он ее за обе руки и, быстрым взглядом посмотрев в глаза, спросил, все так же открыто улыбаясь: – А где же наша «нечаянная радость»?

– Здравствуйте, отче Никон, – поклонилась ему Майка и, отступив в сторону, пропустила вперед Батардина с ребенком на руках. – Я думаю, что вот она, – указала она на сына.

– Правильно думаешь, – похвалил Никон и посмотрел на ребенка. – Какой замечательный мальчик. Хороший мальчик.

Он наклонился, положил руку на лоб Ивану, а через несколько секунд отошел и спросил у Майи:

– Как назвала?

– Иваном, по святцам, – ответила та и пояснила: – Сегодня ровно три месяца, как он родился. Но не крестили еще, сюда специально везла.

– Правильно сделала. Молодец – кивнул Никон, положил свою ладонь ей на голову и посмотрел по-особому в глаза. – Здесь и крестим, и Богородице покажем. Представим. – Убрал руку, перекрестил Майку и повернулся к Батардину: – Не бойся больше, Матвеюшка, хорошая жизнь у сынка твоего, долгая, непростая, разумеется, но гордая и сильная.

Отошел, сел на свой стул, отпил напитка из неизменной кружки, поставил ее на стол и ошарашил следующим заявлением:

– Венчаться вам надо сейчас. Вот отец Иннокентий совершит обряд. А после пойдем к Богородице, в монастырскую церковь, там проведем крестины сынка вашего. Матушке Богородице его покажем.

– Но… – растерялась Майка.