Романс на лагунахПо траве обрываСкачет дон Педро.Ай, как рыдаетКабальеро!Конь черногривый,Где же найти намХлеба, и ласки,И светлой веры?Окна пугливоСпросили ветер:Почему так плачетКабальеро!Первая лагуна:Под водойСкользят слова.По водеПлывет лунаИ другой завидует она,ТакойВысокой!С берегаМалыш-курносикВидит две луны и просит: — Ночь, поиграй на серебряных тарелочках!Дальше:И в высокий дальний городПрискакал уже дон Педро,Где цветет миндаль на горах,И в высокий дальний город,Затонувший в рощах кедраИ черешен. Это — Первый.Облака его и крышиВ нестерпимом блеске. ПедроПроезжает рваной аркой.Вот две женщины и старецПоднялись ему навстречуВ посеребренных одеждахС непонятной плавной речью.Совы загудели — нет!А соловей — посмотрим!Вторая лагуна:Под водойСтруятся слова,По воде плывет кольцоТени, пламени и птиц,Птиц и пламени, и в зноеЗубы блещут белизною,Если сказка больше были,Если ласка больше боли,Если в городе весна,На каналах и на крышах,Где горят в огне каштаны,Знают все, что надо знать,Остроглазые гитаны,О, певучая соснаОбезглавленной гитары…Дальше:По дороге белой, свежейДве послушницы и нищийВ посеребренных одеждахПоднимаются к кладбищуМежду кедров.Нынче утром ими раноНайден мертвым у шафранаВороной остывший коньДона Педро.Тайный запоздалый голосОтлетает к небу, к небу,То единорог молчаньяВ боли проколол хрусталь…А высокий дальний город,Где цветет миндаль и порох,Весь пылает, так пылает,Что рыдавший человечекНад землей бродить устал…С севера — звезда Юпитер,С юга — моряки да ветер.Последняя лагуна:Под водой лежат словаВ тине голосов свободных,Тиной на цветке холодном.А дон Педро позабытыйАй! С лягушками играет!Л.—М., июль 1940