Моя «Правда». Большие тайны большой газеты

– Они об этом не знали. Меня многие спрашивают об одном. Я с 53-го года работаю директором Института электросварки, а с 62-го года президентом Академии. Так вот, спрашивают: как же это так, что при всех советских вождях я оставался на своих должностях? А ответ простой: я работал. Вместе, конечно, со своим коллективом. И вожди понимали, что я вреда им не приношу, а польза большая. Если же меня куда-то выгнать, то дело развалится.

–  Наука – это все-таки мощь государства?

– Нет науки, нет государства. Об этом руководители любят говорить, но очень мало делают для укрепления и развития науки».

И еще один фрагмент из моей повести. В середине 70-х в Москве пошли слухи, что новым президентом Академии наук СССР станет академик Патон, мол, и кабинет для него уже подготовили, и место для строительств института подобрали. Слухи были упорными, но такое назначение не случилось. Почему? Об этом я узнал лишь много лет спустя, когда вновь заговорили с Борисом Евгеньевичем о прошлом.

«В Москве президентом Академии наук СССР стал Мстислав Всеволодович Келдыш, а вас избрали президентом здесь. Требовалось реформировать науку в стране?

Этого хотел Хрущев. Но избрание Келдыша – это знамение времени. Он был выдающимся математиком, его вклад в космос, в авиацию, в атомную проблему огромен. И именно такого масштаба ученый должен был возглавить Академию, которой по праву принадлежали эти выдающиеся достижения. Власти нужен был такой президент Академии. Я тоже принадлежал к „технарям“, да и Хрущев хорошо относился к моему отцу – это тоже, наверное, сыграло свою роль.

–  У власти к вам и к Келдышу было полное доверие?

– Конечно.

–  Помогало вам это?

– Безусловно. Во многом это определяло отношение власти к науке. И к нам прислушивались. „Сильные мира сего“ иногда вынуждены были отступать…

–  Не очень в это верится!

– Тем не менее. К примеру, был такой случай со мной. Речь идет о назначении президентом Академии наук СССР. Как известно, Келдыш попросил освободить его от этой должности…

–  Он заболел?

– У него начались неприятности с сосудами. Его оперировал знаменитый Дейбеки. Я к нему приезжал в „Кремневку“. Келдыш был страшно доволен, что эта операция прошла. Он думал, что у него опухоль. Но ее не оказалось. Во время операции произошла казусная ситуация. Располосовали Келдыша, и Дейбеки обнаружил камни в желчном пузыре. Он говорит Чазову, мол, надо удалять. Но тому обязательно нужно это согласовать с начальством, сам принять решение он не может. Чазов побежал согласовывать. Ну а Дейбеки ждать не стал, вырезал он желчный пузырь… Минут через двадцать прибегает Чазов и сообщает, что удалять желчный пузырь можно! Дейбеки усмехнулся: он все понимал и тут же успокоил Чазова, что он сам принял решение и давно уже сделал это… Поставили Келдышу шунт. Все было хорошо, но недолго. Это как ржавчина. Ее удалишь в одном месте, но она обязательно появится в другом. Эта „ржавчина“ появилась у Келдыша в сосудах головного мозга, и тут уже никто ничего сделать не мог… Он начал плохо себя чувствовать, работать, как прежде не мог, а потому твердо решил уйти с поста президента Академии наук СССР. Перед 1 Мая меня вызывает к себе Щербицкий. Ему звонил Суслов, который сказал, что есть мнение о назначении меня президентом Академии наук СССР. Мол, это просьба Генерального секретаря. Естественно, я согласиться не мог. В Киеве у меня институт, всю жизнь я здесь живу, тут Академия наук, где я уже тринадцать лет президентом…

–  В Киеве привычней?

– Конечно. Может быть, масштабы иные, чем в Москве, но мне вполне было достаточно. В общем, я твердо решил отказаться и поехал на прием к Суслову. Он мне говорит: ЦК партии, Брежнев и он считают, что мне нужно переезжать в Москву и заменить Келдыша, который очень болен. Я ему говорю об институте, о своей работе. Он перебивает: „Для вас мы здесь институт организуем!“ Я ему объясняю, что Институт сварки работает с 1934 года и заменить его невозможно… Он упрямый, настаивает на своем. И тут я вскипел: „Михаил Андреевич, на такой пост палкой не загоняют!“ Он удивился дерзости, мне показалось, что такого сопротивления он не ожидал. В общем, отпустил он меня… И я сразу же поехал к Келдышу. Он мне сказал, что он как раз и предложил две кандидатуры – меня и Александрова. Но Анатолию Петровичу тогда уже было за семьдесят, я его моложе на 15 лет. Я говорю Мстиславу Всеволодовичу: „Не надо придуриваться, вы прекрасный президент. Подлечитесь немного, приезжайте к нам отдохнуть…“ И тут он мне говорит: „Борис Евгеньевич, я не могу поехать в Киев!“ Я в ответ: „Почему?“ И вдруг слышу от него: „У меня и рубашки нету, и брюк…“ И тут я понял, что у него в голове начались необратимые явления – память начала пропадать. И еще его взгляд меня удивил: он смотрел куда-то внутрь себя, мимо, и опустошенно… Этот взгляд я запомнил на всю жизнь…

–  Так назначение и не состоялось?