Моя «Правда». Большие тайны большой газеты

М.С. Горбачев: Вопрос уже решен. Первым журналистом будет наш, и полетит он раньше японского…»

…К сожалению, слова Генерального секретаря Горбачева чрезвычайно редко воплощались в дела… Так случилось и на этот раз. А жаль…

Если лететь – то во имя чего? Вот уже почти год этот вопрос обсуждали сами журналисты. Из множества идей была выбрана одна, главная. Космическая комиссия предложила провести весь этот полет под девизом «Космос – детям». Мы обратились ко всем заинтересованным людям предлагать самые необычные идеи, программы, проекты. И сотни людей откликнулись на этот призыв, а также все организации, связанные с детьми – Советский детский фонд имени В.И. Ленина, Советский комитет защиты мира, Всесоюзное молодежное аэрокосмическое общество, Совет молодых ученых и специалистов при ЦК ВЛКСМ. Не остались в стороне многие фирмы и предприятия. Был сразу же объявлен международный конкурс «Игрушка XXI века». Лучшие экземпляры журналист-космонавт возьмет с собой на борт «Мира». Начаты конкурсы на оригинальные биологические эксперименты, на лучшие уроки с орбиты и так далее.

Пять журналистов прошли подготовку к полету. Им были вручены дипломы космонавтов-исследователей. Каждый из них мог лететь…

Но на орбите оказался японский журналист. За него было заплачено 10 миллионов долларов.

В «Правде» состоялся «круглый стол», на котором специалисты НПО «Энергия» пытались доказать, что «10 миллионов долларов намного важнее, чем полет нашего журналиста». Я тогда ответил им так:

– Конечно, благодаря полету журналиста в космос колбасы больше на прилавках не появится. Это произойдет лишь при одном условии, если есть интеллект у нации. Не станем мы богатыми ни на лесе, ни на нефти. Мы уже прозевали в 1967 году одну научно-техническую революцию и фактически превратились в развивающуюся страну. Если мы пропустим еще одну такую революцию, то в ближайшие годы превратимся в слаборазвитое государство. Единственный способ избежать этого – бороться за интеллект нации. Полет журналиста – это не просто полет Иванова, Петрова или Сидорова. Пройдет 50 лет, и будут говорить – первый искусственный спутник Земли был советским, первый космонавт – Юрий Гагарин, первый в открытом космосе – Алексей Леонов, и первый журналист в космосе тоже был нашим. Вот, если уж на то пошло, цена всему этому…

Андрей Тарасов с горечью сказал Соловьеву: «Володя, помяни мое слово, этим путем мы придем к тому, что на наших кораблях вообще станут летать чужие. Вот с таких, казалось бы на первый взгляд, мелочей и начинается путь отступлений и продаж. Когда тебя снимут с места руководителя полетов и скажут: пусть за деньги руководит, ну, предположим, мистер Гопкинс – он нам за это миллионы платит, – ты воскликнешь: „Ребята, да вы в своем уме?“ – и вспомнишь вот этот разговор, как мы по щепке начинали все продавать. Вот куда может привести путь, на который мы становимся!»

Андрей оказался прозорлив. Даже слишком…

А финальную точку я хотел бы поставить совсем иную. О проекте «Космос – детям» узнали руководители 33 стран, которые встречались в Париже. Мы изготовили для каждого из них комплект медалей с эмблемами проекта, и они были торжественно вручены в первый же день саммита. Низкий поклон за это старейшему правдисту Евгению Примакову, именно он помог осуществить такую акцию. А потом в «Правду» приходили письма от президентов и премьеров разных стран, в которых они заверяли, что поддерживают столь благородный проект…

К сожалению, для страны и «Правды» наступили тяжелые времена, и многие хорошие начинания ушли в Лету, потому что речь зашла уже о том, как выжить… И выживет ли газета вообще?

ПРОЛОГ К ТРАГЕДИИ

Приближалось время перемен. Оно просматривалось сквозь контуры не очень четкого понятия «перестройка», в борьбе за власть в окружении Горбачева, а затем в его противостоянии с Ельциным.

Волею судьбы определенное участие в тех событиях довелось принимать и мне, хотя, честно говоря, особого желания в том не было.

Я был полностью погружен в Чернобыль, потом в судьбу своей пьесы «Саркофаг», которая триумфально шла по миру. Я был убежден, что трагедию в Чернобыле надо преодолевать «всем миром» – в истинном понимании этого слова, то есть всем человечеством сообща. А потому принимал приглашения участвовать во всевозможных конференциях, симпозиумах, посвященных Чернобылю, и, конечно же, в постановках спектаклей по своей пьесе. Многое для меня было внове, а потому интересно.

В газете обо мне судили по-разному: большинство относилось негативно, мол, «все силы надо отдавать газете», некоторые – поддерживали, считая, что популярность правдиста приносит пользу и самой «Правде». Понятно, я разделял последнюю точку зрения и не обращал особого внимания на злопыхателей. Главный редактор поддерживал меня и не скрывал этого.